Как устроена торговля всем, из чего состоит человек
Массовая культура знает множество шуток про продажу почки ради покупки чего-то запредельно дорогого, но крайне желаемого, – вроде новейшей версии MacBook Pro. Однако те, кто действительно продает органы, вынуждены делать это вовсе не ради нового гаджета. Часто на кону стоит жизнь их близких.
Скотт Карни, автор книги «Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек», провел впечатляющее исследование, увлекательное и в то же время шокирующее. Пересказываем одну из глав про продажу почек. Внимание: текст не для слабонервных!
Торговля органами как последняя «подушка безопасности»
На следующий день после Рождества 2004 года у побережья Индонезии рядом с городом Банда-Ачех случилось землетрясение. Ударная волна промчалась по дну океана, и на побережье Индии и Шри-Ланки обрушилось цунами. По оценкам, оно унесло более 200 тысяч жизней, разделило семьи и породило практически нескончаемый поток беженцев.
В то время как некоммерческие организации и правительство пытались оказать помощь зоне бедствия и наладить жизни пострадавших, некоторые предприимчивые больницы и торговцы органами увидели в трагедии возможность обогатиться, продавая почки беженцев.
Для тысяч бедных тамилов, которые так и не смогли поучаствовать в общем росте благосостояния в Индии, продажа органов до сих пор остается единственным вариантом на черный день. «В других районах Индии люди с надеждой говорят о том, что собираются в Малайзию или США. В Сунами-Нагар так говорят о продаже почки», – рассказывают местные.
Сунами-Нагар – не уникальное место. Значительные запасы доступных органов в третьем мире и ужасающе длинные списки ожидания – в первом приводят к тому, что торговля органами становится прибыльным. Спрос на почки за последние сорок лет существенно вырос, а бедняки всего мира часто рассматривают свои органы как своеобразную подушку экономической безопасности.
Женщины в отчаянии
Почти каждая женщина в Сунами-Нагаре может рассказать о том, как торговцы органами воспользовались ее состоянием в самую отчаянную минуту.
Одна женщина по имени Рани жалуется, что после операции ей больно даже ходить по грязной деревенской дороге, так что приходится передвигаться маленькими, медленными шагами.
Проблемы Рани начались, когда ее муж потерял работу рыбака и запил. Оставшись без денег, Рани не смогла обеспечить даже скромного приданого своей дочери Джайе, и ее свекровь и муж выразили Рани свое недовольство. Они заставляли Джайю тяжело работать, были щедры на тумаки, и ее жизнь становилась все более суровой и безысходной. Через месяц она зашла к матери, попрощалась с ней и попыталась покончить жизнь самоубийством, выпив бутылку пестицида.
Когда Рани увидела дочь распростертой на кровати, то схватила ее под руки и потащила в местную больницу. Тамошние врачи часто встречались с попытками самоубийств подобного рода, и противоядие у них было уже наготове. Через несколько часов Джайя пришла в себя, но ей нужно было остаться в отделении интенсивной терапии больше чем на неделю. Рани не могла оплатить медицинские услуги, а врачи сказали, что без гарантированной оплаты им придется прекратить лечение.
Рани нужно было быстро найти денег – иначе, как сказали ей, дочь умрет.
За несколько лет так много обитателей Сунами-Нагара продали свои почки, что местные жители стали с едкой иронией называть свой лагерь «Почковиллем». Посредничество в продаже почек стало деревенским бизнесом: женщины, уже продавшие свою почку, помогали подругам сделать то же самое. Обычно посредники называют высокую цену – до 3000 долларов за операцию должен получить донор, но после нее сумма оказывается далеко не так значительна. Все понимают, что это обман, но женщины все равно считают, что даже часть лучше, чем ничего.
Одна из подруг Рани продала свою почку за год до этого и рассказала ей, что у посредницы по имени Дханалакшми есть чайный магазин рядом с больницей Деваки в Ченнаи – прикрытие ее настоящего бизнеса, поставки органов на черном рынке. Дханалакшми дала Рани задаток в 900 долларов, чтобы та могла заплатить за дочь, и пообещала еще 2600 по окончании операции. Она сразу дала понять, что, если Рани передумает, к ней придут наемные убийцы и принудят ее силой.
Когда все подтвердилось, ее отправили в центральную больницу города, где она должна была пройти этическую экспертизу Комиссии по разрешению пересадок. Эта комиссия отвечает за то, чтобы все пересадки были законными и бесплатными. Она призвана контролировать процесс и препятствовать насильственному изъятию почек. Однако, несмотря на изначально добрые намерения, комиссия редко руководствуется ими и обычно разрешает платные пересадки через посредников. Ее члены тщательно заметают следы и стремятся придать процедуре законный характер.
На слушаниях разыгрывается понятный всем спектакль с участием продавцов и покупателей органов, после чего комиссия может с чистой совестью заявить, что сделала все от нее зависящее и считает пересадку этичной. Ведь все, кто предстают перед комиссией, обязаны говорить правду под присягой! Посредница Рани научила ее, что нужно говорить только тогда, когда к тебе обращаются, предъявить пачку липовых документов и как можно быстрее уйти. Рани рассказала, что до заседания Дханалакшми дала взятку в 2000 рупий, чтобы все прошло гладко.
«Все, о чем меня спросили [в комиссии], – действительно ли я хочу пожертвовать почку. И еще нужно было подписать бумагу. Все прошло очень быстро», – сказала Рани.
Когда подготовка документов закончилась, Рани отправилась в больницу Деваки на операцию. Процедура прошла по плану, но выздороветь оказалось сложнее, чем она думала. Через три дня ее отослали домой, хотя рана все еще кровоточила. Когда через неделю она пришла в больницу на осмотр, врачи сделали вид, что не узнают ее. Тем временем посредница, пока Рани приходила в себя, предсказуемо исчезла, и женщина поняла, что ее обманули.
Теперь из-за боли в боку она не может выполнять даже единственную доступную в деревне работу на стройке.
Посредничество как выгодный бизнес
После появления лекарств против кризиса отторжения, таких как циклоспорин, международная группировка врачей и коррумпированных чиновников мало-помалу превращает трущобы Египта, ЮАР, Бразилии и Филиппин в подлинные фермы органов. Грязный секрет этой торговли состоит в том, что в продавцах обычно нет недостатка.
Для человека, который живет меньше чем на доллар в день, 800 долларов – это почти немыслимая сумма. Такая выплата служит нездоровым стимулом к продаже органов, и нищие поставлены на службу мировому капиталистическому предприятию. Если свести недостаток органов к голым цифрам и счесть задачу просто математической, несложно будет подыскать живых доноров для всей сотни тысяч американцев, стоящих в списке ожидания на трансплантацию. Найти продавцов в третьем мире легко, и они позволяют эффективно и недорого решить проблему. Пересадка в индийской больнице обходится в двадцать раз дешевле, чем в США.
Для получателей органов красный рынок представляет большие преимущества: пересадки от живых доноров гораздо более успешны, чем от мертвых тел. Пациенты, получившие новые почки от оплаченных доноров, живут дольше, чем те, чьи почки взяты от пациентов со смертью головного мозга.
Несмотря на низкую стоимость и преимущества живых органов для здоровья, не может быть этического оправдания таким покупкам в обход законодательства.
Посредники значительно облегчают покупку органов, но их продавцы почему-то не говорят о том, каким образом продажа почки изменила их жизнь к лучшему.
Хотя пациенты, которым пересаживали почки Рани и других женщин, находились в той же больнице, они так и не узнали своих доноров. Цепочка посредников тянется к докторам, которые проводят операцию и хранят тайну поставок. Неудивительно, ведь в интересах каждого посредника, чтобы пациент и продавец никогда не взаимодействовали напрямую. Секретность – ключ к высоким ценам, которые они взимают за свое нехитрое «сводничество».
В условиях международной торговли органами даже в тех случаях, когда пациенты знают, что покупают орган, врачи под предлогом медицинской этики отметают все сомнения по поводу эксплуатации, существующей в начале цепочки поставок. Но что хуже – раскрыть истории людей, которые вынуждены продавать части своего тела в стесненных обстоятельствах, или предоставить посредникам полный и ничем не ограниченный контроль над поставкой органов? Когда врачи и посредники одновременно играют роль выгодоприобретателей и лиц, предоставляющих медицинские услуги, возникает очевидный конфликт интересов.
При полном контроле над цепочкой поставок анонимность служит идеальным прикрытием для принуждения и криминальной деятельности.
Похожие материалы: Что побудило Дэниела Киза стать писателем, и как создавался его знаменитый роман «Цветы для Элджернона»?
Реальность, однако, такова, что, хотя пересадка органа имеет значительные преимущества перед необходимостью быть прикованным к аппарату для диализа или кардионасосу Дебейки, пациенты просто обменивают неизлечимое заболевание на хроническое. Новый орган часто продлевает их жизни всего на несколько лет. Программы трансплантации указывают в рекламе, что согласие на донорство органов позволяет «подарить жизнь» кому-то другому, а успешные пересадки «творят чудеса». Но там редко говорится, что жизнь после трансплантации имеет мало общего с возрождением феникса. Вместо этого реципиенты горстями принимают лекарства против отторжения органов, которые вредят их иммунной системе и делают их идеальной мишенью для смертельных оппортунистических инфекций.
Трансплантология в США и страны третьего мира
Национальный законодательный акт по трансплантации запрещает покупать и продавать человеческие органы, но ничего не говорит об услугах, которые сопровождают пересадку. Хирурги-трансплантологи и другие участники бизнеса неизменно отмечают, что их центры не торгуют органами, а оказывают услуги по пересадке. А цены на эти услуги кусаются. В 2008 году аналитики подсчитали общую стоимость пересадок различных органов в долларах. Включая приобретение (за почку больница получает 67 500 долларов), до- и послеоперационный уход, иммунодепрессанты и больничное обслуживание, пересадка почки стоит 259 тысяч. Цена печени – 532 400 долларов, поджелудочной железы – 275 тысяч, а кишечника – немыслимые 1 миллион 200 тысяч. Но на деле в центре трансплантации покупают не услуги, а органы. Во многих случаях даже подумать о пересадке могут лишь богатые и отлично застрахованные люди (в некоторых случаях застрахованные правительством). И никакие уловки этого факта не изменят.
Невероятная стоимость неофициальной покупки органа в сочетании с исключительно длинным списком ожидания побуждают людей отправляться за границу – в центры, где предлагаются быстрые и дешевые услуги. Более низкие цены подразумевают, что те, кому не по карману американский рынок органов, могут найти подходящее ценовое предложение за рубежом.
Цена пересадки почки в одной из лучших клиник Филиппин, где продажа органов более-менее легальна, составляла всего 6316 долларов, согласно данным Филиппинского информационного агентства за 2005 год. Посредники, организующие трансплантацию, берут сколько могут, а разницу прикарманивают. Прибывающий пациент сталкивается с обманом, но все равно получает необходимый орган менее чем за половину суммы, которая понадобилась бы на это в США. В то же время правовые затруднения, страх и недостаток информированности создают классический сценарий для работы разного рода посредников. Эти люди получают огромные доходы и, конечно же, препятствуют любым попыткам реформ.
Когда в Иране легализовали прижизненное донорство органов, энтузиасты «красного рынка» купились на аргумент о том, что дефицит почек для пересадки – это всего лишь рыночная проблема. Но когда правительство решило ликвидировать черный рынок торговли почками, так называемые посредники и охотники за почками никуда не делись – они просто стали называться «координаторами трансплантации». Но это по-прежнему обычные разбойники, которые шныряют по улицам и приютам для бездомных в поисках тех, кто готов продать орган за бесценок.
Иными словами, легализация не изменила мотивацию участников бизнеса, а только легитимизировала их беззаконные методы.
Шокирующая правда о торговле органами в Китае
Еще хуже ситуация в Китае, где государство полностью контролирует рынок органов. С 1984 года Китай отбирает органы у приговоренных к смертной казни.
Дэвид Матас, делегат ООН, и Дэвид Килгур, бывший член канадского парламента, утверждают, что с 2000 по 2005 год в Китае произошло 60 тысяч официально зафиксированных пересадок органов.
Из них 18 500 органов поступило из идентифицируемых источников, которые можно отнести к конкретным людям и событиям. Откуда взялось еще 41 500 – неизвестно. Килгур и Матас считают, что многие органы взяты у адептов религии фалуньгун, которых в конце 1990-х годов объявили политическими диссидентами. Тысячи ее представителей пропали в китайских тюрьмах.
Одним из источников, давшим интервью для книги Матаса и Килгура под псевдонимом Энни, стала бывшая жена хирурга-трансплантолога, который вырезал более 2000 роговиц живым заключенным. Много лет он рассказывал жене о повседневной жизни учреждения, которое фактически было фабрикой органов.
До последнего времени американцы тоже могли получить почку казненного заключенного. В 2006 году на сайте Китайской международной организации помощи в пересадках органов, действующей при поддержке правительства страны, приводился такой прейскурант: почка – 62 тысячи долларов; печень – 98–130 тысяч; легкое – 150–170 тысяч; сердце – 130–160 тысяч; роговица – 30 тысяч.
Это примерно одна пятая часть стоимости органа от трупа в Америке, причем подобрать необходимый орган можно было менее чем за две недели.
Килгур и Матас утверждают, что столь короткий период явственно свидетельствует о наличии общего каталога органов в пенитенциарной системе Китая. Они считают, что, когда покупатель заказывает почку, врачи находят по каталогу оптимальное соответствие, после чего производится казнь по заказу. С точки зрения пациента, это лучший клинический исход – идеальное совпадение с живым донором. Однако для донора цена пересадки – смерть.
Никто не утверждает, что китайское правительство преследовало приверженцев фалуньгун исключительно из-за органов, но, похоже, это был удивительно удобный и доходный способ от них избавиться. Опасных политических диссидентов казнили, а их органы приносили стабильный доход больницам и хирургам. Возможно, заодно пересадку органов осуществили высокопоставленным китайским чиновникам.
За последние годы пересадки почек в Китае принесли около полумиллиарда долларов прибыли.
При этом существенная часть денег поступила именно в долларах из-за рубежа.
Решение проблем «красного рынка»
Почки давно стали символом пересадки органов: каждый человек рождается с двумя, но прекрасно может обойтись и одной. Когда же почки отказывают, обычно из строя выходят сразу обе. Несмотря на кажущуюся доступность почек по сравнению с другими органами, проблемы есть и здесь. Индустрия по добыче органов эксплуатирует тела угнетенных людей по всему миру. На капиталистических рынках отчуждают плоть бедняков; в правительственных программах государство овладевает телами людей и лишает их даже иллюзии свободной воли.
Как и всем красным рынкам, торговле внутренними органами живых людей отчаянно не хватает прозрачности всей цепочки поставок. В Индии и Иране (не говоря уж о Египте, Бразилии или ЮАР) посредники манипулируют ценой органов, так что давшие свое согласие продавцы получают крайне низкую цену за свои органы и решаются на изъятие лишь в самом отчаянном положении.
В Китае происхождение органов держится в строгом секрете, но есть свидетельства наличия в стране тайных тюрем, где проводят казни по первому требованию. Если это действительно так, то покупка органа в Китае эквивалентна поддержке нового холокоста. А в США очередь на пересадку движется так медленно, операции так дороги, а пересадки почек признаются необходимыми так часто, что у многих просто нет выбора, кроме как отправиться за рубеж на нелегальные рынки.
Хотя общее решение проблемы должно быть комплексным и учитывать все нюансы, любой план должен включать в себя радикальное повышение прозрачности. Как мы увидим в главе о международных усыновлениях, требования сохранять тайну приводят к расцвету преступных организаций. Если просто открыть все записи, чтобы любой мог получить информацию о происхождении органов, на рынке трансплантаций все радикально изменится. Поскольку проводить операции могут только больницы, регулировать сделки должно быть несложно. Хотя посредники все равно будут существовать, им сложнее будет воспользоваться беспомощностью отчаявшихся людей.
Китаю для продажи человеческих органов придется публично признаться в преступлениях против человечности, а американские больницы, занимающиеся куплей и продажей частей тел, вынуждены будут объявить, где именно они их берут.
Конечно, помимо почек, на «красном рынке» представлены и другие органы, а также кости, кровь и волосы. Читайте расследование Скотта Карни на ЛитРес!
«Лечат» трупы и забирают органы без спроса: как врачи Кузбасса превращают одну жизнь в четыре / VSE42.RU
Трансплантология – одна из самых мифологизированных сфер медицины. И Кузбасс в этом смысле не исключение. Заберут ли ваши почки после смерти? Работает ли в регионе черный рынок органов? И почему кузбасская трансплантология почти самая лучшая и одновременно самая худшая в стране? Читайте в материале корреспондента VSE42.Ru.
Лучшие в стране… ну почти
Операции по трансплантации донорских органов – один из показателей уровня развития здравоохранения.
Количество трансплантаций, качество их выполнения, умение врачей своевременно выявлять доноров – все это свидетельствует о качестве медицины в конкретном регионе.
В этом смысле Кузбасс – регион с одной из наиболее развитых систем здравоохранения в стране. Ведь в настоящее время Кемеровская область занимает второе место по трансплантационной активности в России. Сразу после Москвы. И проводит операции в трех лечебных учреждениях, что для России немало. Потому что в части регионов такие операции вообще не делают.
Первые операции по трансплантации в Кузбассе – это пересадки почек. Это произошло в 1969 году в Областной клинической больнице. Здесь их продолжают делать и сейчас. Потом, с 2013 года, в Научно-исследовательском институте сердечно-сосудистых заболеваний им. Барбараша начали пересаживать сердце. А с 2014 года в больнице скорой помощи им. Подгорбунского – печень.
– Чаще всего в Кузбассе выполняется трансплантация почки. На протяжении последних пяти лет количество таких операций составляет порядка 50-60 в год.
Но во время пандемии ковида трансплантационная активность снизилась… В этом году планируем выйти примерно на 70 операций, – рассказала корреспонденту сайта VSE42.Ru главный трансплантолог Кузбасса Татьяна Пиминова.
Но во время пандемии ковида трансплантационная активность снизилась… В этом году планируем выйти примерно на 70 операций, – рассказала корреспонденту сайта VSE42.Ru главный трансплантолог Кузбасса Татьяна Пиминова.Несмотря на то, что для страны эти цифры можно назвать приличными, в рамках мировой медицины они являются достаточно скромными. И, как выяснилось, оказывают на это влияние проблемы как внутри кузбасской системы здравоохранения, так и в обществе в целом.
Тунеядцы-реаниматологи?
Как бы банально не звучало, трансплантация невозможна без донорства. Именно дефицит донорских органов и является основной причиной малого количества операций по трансплантации в Кузбассе. Если, конечно, ориентироваться на мировую практику.
В этом месте, пожалуй, стоит отметить, что ни одна страна, не то что регион, на 100% не закрывает потребность в донорских органах.
Специалисты говорят, что одна из причин такого положения вещей в Кемеровской области – сильная загруженность анестезиологов-реаниматологов, дефицит которых по Кузбассу составляет порядка 45%. А ведь именно они должны выявлять потенциальных доноров среди тяжелых больных в реанимации. То есть, по сути, истинная причина – не сам дефицит доноров, а трудности с их выявлением. В действительности же реальных доноров куда больше.
– Донорство – достаточно сложный раздел медицины, который пока у нас находится на низком уровне развития – не только у нас в регионе, в России в целом… В том числе это связано с отсутствием позитивного настроя на этот вид деятельности со стороны самих медицинских работников, непониманием проблемы и должного освещения этой темы, в том числе и в медицинских вузах. Поэтому здесь большую роль играет просветительская работа.
И важно осознание того, что ситуация, когда понадобится донорский орган, может коснуться каждого. Надо просто над этим задуматься, – говорит Татьяна Пиминова.
Вторая причина, о которой говорит специалист, – негативное отношение к донорству в обществе, которое, по большей части, не готово жертвовать органы, практически ничего не знает об органном донорстве и не доверяет медицине.
– К сожалению, на данном этапе развития нашего здравоохранения люди не доверяют медицине. Очень большой процент недоверия к донорству в том числе… Позитивное отношение к донорству надо прививать с детства. В этом смысле эталон органного донорства – Испания, где большая часть людей согласна быть посмертными донорами. Во-первых, это говорит об уровне доверия населения к существующей системе здравоохранения. Во-вторых, еще с 80-х годов там идет работа по созданию положительного образа донорства. Например, в церквях висят плакаты с надписями: «Ваши органы вам не понадобятся на том свете».
Кстати, все религиозные конфессии одобряют посмертное донорство, рассматривая его как проявление любви к ближнему, – говорит Татьяна Пиминова.
«Лечение» трупов
Недоверие, о котором говорит специалист, пожалуй, в большей степени относится к посмертному донорству. Именно оно первым делом приходит на ум, когда человек слышит про пересадку органов. И ассоциируется у многих со страхом, что их органы захотят украсть и продать на черном рынке.
Однако многие зачастую забывают, что, по закону о трансплантации 1992 года, в России существует и живое донорство. Которое может быть исключительно генетически родственным, а жертвователем в данном случае может выступать только совершеннолетний человек. Чаще всего к такому виду донорства как к последнему шансу спасти жизнь прибегают родители, которые жертвуют органы своим детям.
– Живой человек может пожертвовать только парный орган – почку или, например, часть печени… Какой-то другой вид живого донорства у нас по закону невозможен.
Что касается посмертного донорства, донором может стать человек после своей смерти. Тут отметим, что у нас существует так называемая презумпция согласия… То есть, если человек не выразил каким-то образом свое несогласие, неважно, в письменном или устном виде, заверил нотариально или не заверил, считается, что он согласен быть донором посмертно… К сожалению, какой-то официальной базы для регистрации волеизъявлений человека в этом отношении у нас не существует… Если врачи анестезиологи-реаниматологи не поставлены в известность, например, родственниками, что человек против того, чтобы быть донором, специально звонить и спрашивать они не будут, они не обязаны это делать по закону. Да это и не гуманно: нужно сообщить родственникам, что близкий человек умирает, так еще и узнать, не против ли они, чтобы он был донором. Конечно, ожидать в такой пиковой, эмоциональной, негативной ситуации адекватной реакции сложно, – говорит Татьяна Пиминова.Посмертными донорами, как правило, становятся пациенты с тяжелыми необратимыми повреждениями головного мозга, которые находятся в реанимации без какой-либо перспективы на выздоровление.
– Потенциальный донор – это пациент, который находится в реанимации на искусственной вентиляции легких, работа сердца пациента поддерживается медикаментозно. При этом повреждения головного мозга настолько тяжелые, что можно диагностировать смерть мозга. То есть, это уже мертвый человек. Таких тяжелых пациентов и рассматривают в качестве возможных доноров. Тем не менее, врачи продолжают лечить его максимально. Если поступил такой тяжелый больной, его лечат независимо ни от чего. Просто на определенном этапе становится понятно по лабораторным, клиническим, инструментальным обследованиям, что прогноз крайне пессимистичный и шансов на какое-то улучшение и выздоровление нет. На этом этапе пациент начинает рассматриваться в качестве возможного донора, – говорит специалист.
Однако далеко не каждый такой пациент может стать донором. Так как существует ряд противопоказаний к органному донорству.
– В первую очередь, имеет значение наличие инфекций: ВИЧ, гепатиты, сифилис.
Если их нет, начинаются другие процедуры… Например, противопоказанием также является наличие активной генерализованной инфекции, сепсиса, специфических инфекций в активном виде, например, туберкулеза, или наличие онкологического процесса. После комплекса обследований можно сказать, может быть этот тяжелый пациент донором или нет. Если не возникает никаких противопоказаний к донорству, то дальше уже на определенном этапе начинается составление протокола установления диагноза смерти мозга, который строго регламентирован приказом Министерства здравоохранения РФ. Диагноз «смерть мозга» эквивалентен смерти человека, – говорит Татьяна Пиминова.
После того, как врачи определяют, что тот или иной пациент может быть донором, к работе подключается Центр координации органного донорства (в Кузбассе 15 таких учреждений). Эта организация регулирует деятельность по подбору органов реципиентам, а также процесс изъятия и пересадки органов.
– В Центр координации поступает информация о наличии возможного донора… Центр занимается сбором и обработкой информации о доноре, после чего она передается в Центры трансплантации, где определяют, кому необходимо пересадить орган в первую очередь.
Ими всегда становятся так называемые ургенные или неотложные пациенты. Например, если такому человеку не пересадить орган, он в течение недели умрет… Всегда в приоритете находятся дети… Также важное значение имеют антропометрические параметры: рост, вес человека, а также размер органа. Потому что не всегда можно большой орган пересадить небольшому человеку… Когда подбор осуществлен, выезжает бригада, экплантирует (изымает – прим. ред.) орган или органы и транспортирует их в Центры трансплантации, где в это время вызывают пациента и готовят к операции, – рассказывает специалист.Смерть мозга
Можно сказать, что наиболее важным этапом в подготовке к операции по пересадке органов является именно выявление пациентов с диагнозом «смерть мозга». Ведь если не будет обнаружено таких пациентов – не будет и доноров. А значит, не будет трансплантаций.
Однако с постановкой данного диагноза все не так просто. Его критерии были установлены и приняты во всем мире еще в 1969 году. Но вот именно в России смерть мозга не очень-то распространена в сравнении с другими странами. Скорее всего, это объясняется проблемами диагностики, а не недостаточным количеством таких пациентов.
А в Кемеровской области с постановкой этого диагноза особенно трудно. Такие выводы следуют из отчета главного внештатного специалиста трансплантолога Минздрава России Сергея Готье об итогах работы в 2020 году.
– Низкая доля доноров со смертью мозга в донорской программе Кемеровской области – 47,5% (в 2018 г. – 36,7%) не соответствует современному уровню развития технологий и не обеспечивает эффективное использование донорского ресурса, в связи с чем нуждается в значительной коррекции путем целенаправленного внедрения и контроля выполнения протокола диагностики смерти мозга… В 2019 году технология диагностики смерти на основании диагноза смерти мозга широко использовалась в медицинских организациях, участвующих в донорском обеспечении трансплантационных программ (94,5% эффективных доноров).
Единственной программой, которая отстает по данному показателю, остается Кемеровская областная клиническая больница им. С. В. Беляева со значением показателя 47,5% при 40 эффективных донорах в 2019 году, – говорится в отчете специалиста.Таким образом, кузбасская трансплантология парадоксальным образом является одной из лучших в стране, по крайней мере, по количественным показателям, и худшей по применению технологий диагностики смерти на основании диагноза смерти мозга.
Черные трансплантологи
И последний аспект проблемы трансплантологии, которому хотелось бы уделить внимание, – мифология трансплантации органов. Действительно, это та отрасль медицины, которая, пожалуй, более всего представляется в сознании обывателя криминогенной. Проще говоря, многие предпочитают отказываться от донорства, потому что боятся, что их органы продадут на черном рынке или что их не будут лечить, если они согласятся стать потенциальными донорами посмертно.
– Есть такой миф, что больных не лечат и специально разбирают на органы. На самом деле даже после смерти мозга пациента не просто продолжают лечить, а его продолжают усиленно лечить. Потому что органы надо не только изъять, но и обеспечить восстановление их функции после трансплантации, несмотря на все негативные процессы, которые происходят в организме после смерти, – рассказывает Татьяна Пиминова.
Она также отметила, что ситуация с продажей органов на черном рынке скорее является чем-то из области фантастики. По крайней мере, в Кузбассе. Потому что пересадка органов – очень трудоемкий процесс, который задействует специалистов из разных областей медицины, которых и так не хватает, да еще и требует выполнения большого объема задач в кратчайшие сроки. Ведь выживаемость многих органов определяется буквально несколькими часами. Что банально не под силу какой-нибудь небольшой преступной группировке.
Так что об этом переживать точно не стоит. Скорее всего, в настоящее время нужно думать, как изменить отношение общества к донорству, в котором однозначно нет ничего плохого.
Ведь один человек может спасти сразу четыре жизни, отдав свои печень, сердце и почки. И о том, как пересмотреть принципы работы в кузбасских медучреждениях, чтобы наладить работу по выявлению доноров.
Хотя, скорее всего, эти задачи даже не регионального, а федерального уровня. Ведь проблемы трансплантологии касаются всей страны, а не только Кемеровской области. Потому что трансплантация как для России в целом, так и для регионов в отдельности уже долгие годы продолжает оставаться очень редкой операцией. В стране ее проводят в среднем 2 000-2 500 раз в год. В то время как, например, в США эта цифра держится в районе 18 000.
Так что, как кажется, взор медиков и чиновников пока что не очень-то устремлен на решение проблем трансплантологии. Такая вот отрасль медицины, которая оказалась где-то на обочине. А говорить о пропаганде органного донорства и создании позитивного образа трансплантологии в обществе пока, видимо, не приходится.
Фото: pixels.com
Автор: Валерия Коростелева
врач здравоохранение Кемерово Кузбасс медицина общество хирург Облако тегов
Незаконная торговля почками процветает, так как новые органы продаются «каждый час» | Всемирная организация здравоохранения
Донор органов Ху Цзе, 25 лет, китайский рабочий-мигрант, который передумал продавать свою почку, но не смог избежать операции после того, как подписался на нее.
Фото: Никола ДэвисонНелегальная торговля почками достигла такого уровня, что, по оценкам экспертов Всемирной организации здравоохранения, ежегодно совершается около 10 000 операций на черном рынке с покупными человеческими органами, или более одной операции в час.
Доказательства, собранные всемирной сетью врачей, показывают, что торговцы людьми игнорируют законы, направленные на ограничение их деятельности, и наживаются на растущем международном спросе на замену почек, вызванном ростом диабета и других заболеваний.
Пациенты, многие из которых поедут в Китай, Индию или Пакистан на операцию, могут заплатить до 200 000 долларов (почти 128 000 фунтов стерлингов) за почку бандам, которые извлекают органы у уязвимых, отчаявшихся людей, иногда всего за 5000 долларов.
Об огромных суммах, которые должны получить как торговцы людьми, так и хирурги, свидетельствует арест израильской полицией на прошлой неделе 10 человек, включая врача, подозреваемого в принадлежности к международной сети по торговле органами и в вымогательстве, налоговом мошенничестве и тяжких преступлениях.
телесное повреждение. Другие группы незаконной торговли органами были обнаружены в Индии и Пакистане.
The Guardian связалась с торговцем органами в Китае, который рекламировал свои услуги под слоганом «Пожертвуйте почку, купите новый iPad!» Он предложил 2500 фунтов стерлингов за почку и сказал, что операция может быть проведена в течение 10 дней.
Возрождение торговли людьми побудило ВОЗ предположить, что само человечество подрывается огромными прибылями и разделением между бедными людьми, которые подвергаются «ампутации» за деньги, и богатыми больными, которые поддерживают торговлю частями тела.
«Примерно в 2006–2007 годах объем незаконной торговли во всем мире сократился — наблюдалось сокращение «трансплантационного туризма», — сказал Люк Ноэль, врач и сотрудник ВОЗ, возглавляющий подразделение, отслеживающее тенденции законного и подпольного донорства и трансплантации органы человека. Но он добавил: «Торговля вполне может снова увеличиться. Недавно появились признаки того, что это вполне может иметь место.
Растет потребность в трансплантации и получении больших прибылей. Она постоянно растет, это постоянная борьба. ставки настолько велики, прибыль, которую можно получить, настолько велика, что искушение не за горами».
Отсутствие правоохранительных органов в некоторых странах и отсутствие законов в других означает, что тем, кто предлагает финансовые стимулы бедным людям расстаться с почкой, слишком легко приходится, сказал Ноэль.
Почки составляют 75% мировой незаконной торговли органами, по оценкам Ноэля. Рост заболеваемости диабетом, высоким кровяным давлением и проблемами с сердцем приводит к тому, что спрос на почки намного превышает предложение.
Данные ВОЗ показывают, что из 106 879 твердых органов, которые, как известно, были трансплантированы в 95 государств-членов в 2010 г. (легально и нелегально) около 73 179 (68,5%) были почки. Но эти 106 879 операций удовлетворили лишь 10% глобальной потребности, заявила ВОЗ.
Организация не знает, сколько случаев было связано с получением органа законным путем от умершего или живого донора, такого как друг или родственник реципиента.
Но Ноэль считает, что каждый десятый из этих 106 879 органов, вероятно, был куплен торговцами с черного рынка. Если это так, то это означает, что в 2010 г. банды органов получили прибыль почти в 11 000 раз9.0003
Доказательства незаконной торговли людьми собираются сетями врачей в разных странах, известными как «группы хранителей». Группы работают в поддержку Стамбульской декларации, заявления 2008 года против глобальной эксплуатации органов, которое было согласовано почти 100 странами.
Состоящая из больничных специалистов, которые лечат пациентов с терминальной стадией почечной недостаточности, выживших на диализе, и хирургов, которые оперируют тех, кому посчастливилось получить новую почку, группы отслеживают сообщения о деятельности черного рынка в своей стране или с участием соотечественников. за рубежом.
Медицинский источник, осведомленный о ситуации, сказал: «Хотя коммерческая трансплантация в настоящее время запрещена законом в Китае, это трудно обеспечить; в последние два или три года там наблюдается возрождение.
«Иностранцы с Ближнего Востока , Азия, а иногда и Европа приезжают и платят от 100 000 до 200 000 долларов за трансплантацию. Часто это китайские эмигранты или пациенты китайского происхождения».0003
Постоянство торговли смущает Китай. Министерство здравоохранения в Пекине объявило это вне закона, а также пообещало прекратить извлечение органов у казненных заключенных к 2017 году, что вызвало международное осуждение.
Джон Фихали, профессор почечной медицины в университетских больницах Лестера NHS Trust, сказал: «После принятия Стамбульской декларации закон о торговле людьми был изменен на Филиппинах, которые были одним из центров трансплантационного туризма, и в Китае. правительство понимает, что все должно измениться». Фихали также является президентом Международного общества нефрологов, которое представляет 10 000 специалистов-нефрологов со всего мира. «Торговля людьми все еще продолжается — вполне вероятно, что она увеличивается», — сказал он. «Мы знаем страны в Азии, а также в Восточной Европе, которые предоставляют рынок, чтобы люди, которым нужна почка, могли пойти туда и купить ее».
Ключевой проблемой, по словам Фихали, была эксплуатация. «Вы эксплуатируете донора, если он очень беден, и вы даете ему очень маленькую сумму денег, а после этого ни один врач не заботится о нем, что и происходит.
позволить себе купить почку, врачи и администраторы больниц, а также посредники, торговцы людьми. Это абсолютно неправильно, аморально».
Ноэль хочет, чтобы страны победили торговцев людьми, максимально увеличив поставки органов от умерших и живых доноров и поощряя здоровый образ жизни, чтобы люди не заболевали такими заболеваниями, как диабет.
В эту статью были внесены поправки 31 мая 2012 г. В оригинале имя профессора Джона Фихолли было неправильно указано как Джим.
Афганцы вынуждены продавать почки на черном рынке в условиях крайней нищеты
Новости БМЖ 2022 г.; 376 Дои: https://doi.org/10.1136/bmj.o587 (опубликовано 04 марта 2022 г.) Цитируйте это как: BMJ 2022;376:o587
- Гарет Якобуччи
- The BMJ
Люди в Афганистане прибегают к продаже своих почек на черном рынке, чтобы прокормить свои семьи, поскольку страна сталкивается с крайней нищетой.
По оценкам Организации Объединенных Наций, 24 миллиона человек в Афганистане — более половины населения — нуждаются в спасительной гуманитарной помощи. Это на 30% больше, чем в 2021 году, когда талибы захватили контроль над страной.
Незаконная торговля органами уже существовала в Афганистане до прихода к власти талибов, но это сочетание экономических санкций, сильной засухи и covid-19привели к резкому росту черного рынка, поскольку все больше людей живут в условиях крайней нищеты.
Большая часть торговли сосредоточена в западном городе Герат, недалеко от границы с Ираном.
«Я должен был сделать это ради своих детей», — сказал 32-летний Нооруддин информационному агентству AFP1 из Герата. — У меня не было другого выхода.
«Теперь я сожалею об этом. Я больше не могу работать. Мне больно, и я не могу поднять ничего тяжелого», — сказал он агентству.
Агентство AFP сообщило, что поговорило с восемью людьми, которые продали почку, чтобы прокормить свои семьи или выплатить долги — некоторые всего за 1500 долларов.
Агентство сообщило, что поселок Сайшанба Базар на окраине Герата стал известен как «деревня одной почки» из-за того, что десятки жителей продали свои органы, в том числе пять братьев из одной семьи.
«Мы все еще в долгах и так же бедны, как и раньше», — сказал один из братьев, Гулам Неби, показывая свой шрам.
Питер Кесслер, представитель Агентства ООН по делам беженцев в Кабуле, сообщил The BMJ , что 3,4 миллиона человек в Афганистане были перемещены в результате конфликта за последние годы, в то время как последовательные засухи привели к перемещению миллионов других. «Негативные механизмы выживания, такие как продажа почек или даже детей, являются трагическим симптомом экономического кризиса в Афганистане», — сказал он.
«Потребности огромны. У людей нет работы, и они вынуждены забирать своих детей из школы, чтобы работать или попрошайничать. На улицах можно увидеть детей, собирающих все, что можно продать. Все, что они не могут продать или съесть, они забирают домой, чтобы сжечь для обогрева.