Информация о сайте база-доноров.рф
Здесь вы сможете провести полный анализ сайта, начиная с наличия его в каталогах и заканчивая подсчетом скорости загрузки. Наберитесь немного терпения, анализ требует некоторого времени. Введите в форму ниже адрес сайта, который хотите проанализировать и нажмите «Анализ».
Идёт обработка запроса, подождите секундочку
Чаще всего проверяют:
| Сайт | Проверок |
|---|---|
| vk.com | 91989 |
| vkontakte.ru | 43438 |
| odnoklassniki.ru | 34504 |
| 2ip.ru | 16934 |
| mail.ru | 16778 |
| yandex.ru | 14167 |
| pornolab.net | 9987 |
| youtube.com | 9367 |
 org | 9072 |
| vstatuse.in | 7124 |
Результаты анализа сайта «xn—-7sbacils5cibax.xn--p1ai»
| Наименование | Результат | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Скрин сайта | |||||||
| Название | База доноров:стану донором почки, ищу донора почки, стану донором печени, ищу донора печени | ||||||
| Описание | База доноров почек и печени Российской Федерации: стану донором, ищу донора. | ||||||
| Ключевые слова | доноры почек, стану донором почки, ищу донора почки, продам почку, куплю почку, стану донором печени, ищу донора печени | ||||||
| Alexa rank | |||||||
| Наличие в web.archive.org | http://web.archive.org/web/*/xn—-7sbacils5cibax.xn--p1ai | ||||||
| IP сайта | 178.57.222. 29 | ||||||
| Страна | Неизвестно | ||||||
| Информация о домене | Владелец: Private Person Creation Date: 2015-06-09 10:42:15 Expiration Date: 2021-06-09 10:42:15 | ||||||
| Посетители из стран | не определено | ||||||
| Система управления сайтом (CMS) | узнать | ||||||
| Доступность сайта | проверить | ||||||
| Расстояние до сайта | узнать | ||||||
| Информация об IP адресе или домене | получить | ||||||
| DNS данные домена | узнать | ||||||
| Сайтов на сервере | узнать | ||||||
| Наличие IP в спам базах | проверить | ||||||
| Хостинг сайта | узнать | ||||||
| Проверить на вирусы | проверить | ||||||
| Веб-сервер | nginx | ||||||
| Картинки | 7 | ||||||
| Время загрузки | 0.00 сек. | ||||||
| Скорость загрузки | 1235146.87 кб/сек. | ||||||
| Объем страницы |
| ||||||
Получить информер для форума
Если вы хотите показать результаты в каком либо форуме, просто скопируйте нижестоящий код и вставьте в ваше сообщение не изменяя.
[URL=https://2ip.ru/analizator/?url=xn—-7sbacils5cibax.xn--p1ai][IMG]https://2ip.ru/analizator/bar/xn—-7sbacils5cibax.xn--p1ai.gif[/IMG][/URL]Тело на запчасти — портал новин LB.ua
В 2000–2001 годах в Украине для нужд фармацевтической компании Tutogen (Германия, Бавария) было препарировано 1 152 трупа, как выяснили немецкие журналисты. Во внутренней документации Tutogen также содержится информация о том, что компания купила около тысячи тел у Майкла Мастромарино – американца, осужденного на 58 лет тюрьмы за незаконные операции с органами в 2008 году.Сообщение Der Spiegel наделало в Германии шуму. Немецкая прокуратура начала расследование по проверке сведений, изложенных в статье. А немецкие власти намерены обращаться в суд в случае, если будут обнаружены доказательства причастности украинских государственных или частных компаний к незаконной торговле органами.
В документах, которыми располагает Der Spiegel, цены на органы в 2002 году составляли: за плечевую кость Tutogen платила поставщикам ?42,9, за бедро – ?49,9, за околосердечную сумку – от ?13,3 до ?16,4 в зависимости от размера. Выручка с одного трупа могла достигать $250 тыс.
Золотые органы
Самый простой способ продать почку, кусочек печени и другие внутренние органы – разместить объявление в Интернете. Сегодня онлайн-доски объявлений (такие как Bizmarket.com.ua, freetorg.com, emarket.ua и другие) пестрят сообщениями «продам/куплю почку» с указанием группы крови, цены и мобильного телефона владельца. На сайте dorun.info вообще целый раздел называется «Органы. Продам/Куплю». И многие из объявлений содержат пометку «Срочно». Чтобы выяснить, как в Украине можно купить внутренние органы неродного человека (по украинским законам, донорами могут быть только родственники больного), корреспондент «Левого берега» позвонил по нескольким таким онлайн-объявлениям.
«Продавец» почки Георгий на звонок ответил сразу. Сказал, что готов ехать куда угодно, хоть в другую страну. Цена почки – ?80 тыс. «Покупатель» почки Олег из другого объявления на вопрос о том, как будет оформлена трансплантация – ведь по закону она запрещена, ответил, что донор оформляется как родственник больного, с подлинностью документов проблем не будет. Предложил не терять время, а сразу встретиться. За почку он готов заплатить $50 тыс. На вопрос о том, где будет проходить операция, ответил, что в Донецком трансплантационном центре.
Сотрудники СБУ также ловят нелегальных дельцов, которые представляются донорами и затем выходят на посредников и врачей. Как рассказал источник «Левого берега» в Службе безопасности Украины, рынок человеческих органов в Украине ежегодно составляет около $20 млрд. Основные покупатели органов – из Европы и России. Интересно, что в официальных сообщениях МВД говорится, что черного рынка органов в Украине не существует.
Бомжей режут незаконно
В Украине за торговлю органами, согласно Уголовному кодексу, предусмотрено лишение свободы на срок до пяти лет. Желающие заработать на своих внутренних органах часто уезжают за границу. Наиболее популярные направления трансплантационного туризма – Турция и Германия.
Официально в Украине пересаживают органы только в четырех медицинских центрах – в Киеве, Запорожье, Донецке и Одессе. «Всех потенциальных доноров проверяют специалисты из комитета по биоэтике, родство тоже проверяется», – сказали «Левому берегу» в приемной Донецкого трансплантационного центра.
Но органы вырезают у людей далеко не всегда официально. Как рассказал «Левому берегу» патологоанатом морга городской больницы №5 города Кременчуга Александр Сащук, за время его работы – а это 25 лет – к нему поступило по меньшей мере 15 трупов без внутренних органов. Преимущественно это были трупы бомжей, без вести пропавших или детей из неблагополучных семей. Врач приемного отделения городской больницы №5 города Кременчуга Марина Кожух вспоминает случай: «Однажды поступила девушка, которая очнулась утром в лесопосадке недалеко от города. Ночью перед этим она пошла на дискотеку. Утром у нее отсутствовала почка, мы еле спасли ее».
Год назад в Украине был впервые задержан человек, подозреваемый в «черной» трансплантологии – израильский хирург Михаэль Зис. Но суд не нашел в действиях хирурга состава преступления и оправдал его.
Несмотря на это, некоторые специалисты считают информацию немецкого журнала Der Spiegel неправдивой. Например, такого мнения придерживается главный трансплантолог Минздрава Украины Александр Кухарчук. Как сообщили «Левому берегу» в пресс-службе МОЗ, г-н Кухарчук связывает статью с попыткой очернить украинскую власть. Правда, украинская прокуратура и СБУ начали расследование по делу о торговле органами мертвых украинцев.
Справка
«Сообщения о случаях торговли человеческими органами поступают из Азии и Восточной Европы», – говорится в документах управления ООН по наркотикам и преступности. Иногда на органы продают даже детей. Недавно в Финляндии поймали россиянина, возившего детей из России в Испанию, чтобы продавать их органы. Но из-за нехватки доказательств обвинения предъявлены не были.
Пересадка органов. Кто дешевле? » Здоровье » www.24.kg
Продажа органов стала вполне обыденной вещью в Кыргызстане. Интернет-сайты предлагают десятки объявлений. Люди готовы отказаться не только от почки, части печени или костного мозга, но даже от сердца!
Есть спрос…
«Куплю почку, все детали по телефону. Пишите на почту…»
«Срочно ищу донора почки. Все расходы берем на себя, от вас никаких денег не требую. Не младше 25 лет, желательно с наличием загранпаспорта (если нет, поможем с оформлением). Наша благодарность вам — $15 тысяч (чистыми, наличными)», — щедро обещают покупатели.
…будет и предложение
В ответ доноры сообщают личные данные: возраст, группу крови, вредные привычки и контактный телефон.
Андрей: 26 лет, курю, редко выпиваю. Живу в КР, ничем не болел, кроме ветрянки и гриппа. Третья отрицательная. Рост 180 см, вес 69 кг.
Самат: Стану донором почки. Курю, не пью, имею загранпаспорт, из РФ депортирован.
Алекс: Стану донором, срочно нужны деньги.
Жениш, 23 года: Продам почку. Из Бишкека, здоров.
Замир, 28 лет: Хочу продать свою почку, очень срочно нужны деньги. Имею загранпаспорт. Звоните, пожалуйста, в любое время суток, жду.
Азамат, 30 лет: Срочно стану донором печени или костного мозга.
Ольга: Продам обе почки, кому нужна пересадка сердца, звоните.
Корреспондент ИА «24.kg» связалась с двумя последними авторами объявлений, чтобы узнать, что подтолкнуло их к такому серьезному шагу.
У каждого свои причины
Мужчина работает на станции техобслуживания автомобилей. Он готов помочь нуждающемуся в пересадке, аргументируя тем, что печень сама восстановится через несколько месяцев. «А с другой стороны, мне нужны деньги на операцию по пересадке почки сыну. Он уже стоит в очереди. Иначе я бы не пошел на такое дело», — признается собеседник. Каких-то конкретных требований он не предъявляет. «У меня одно условие: честное отношение», — подчеркивает Азамат. Нет у него и точной цены на свой «товар». «На счет суммы можем договориться. Слышал, что в соседних странах 30 процентов печени стоит $10 тысяч, сколько стоит в Кыргызстане, я не знаю. Все зависит от того, сколько нужно реципиенту: 30, 43 или 50 процентов органа. Я могу отдать до 50 процентов», — готов молодой отец.
В августе он уже мог стать донором. «Мы прошли полное обследование в Казахстане и собирались на операцию в Индию, — вспоминает он. — Они брали на себя все расходы на билеты, обследование, проживание и готовы были заплатить $13 тысяч. К сожалению, женщина не дожила до пересадки».
Нелегкая судьба и у Ольги, если верить ее словам. Пожилая женщина не видит радости в жизни. «Я была цветущей, красивой женщиной, всегда работала. А последние несколько лет не могу работать из-за проблем со здоровьем. Каждый день на нервах, замучила родных. Была на обследовании и в России, но лекарства не помогают, никто точный диагноз поставить не может. Поэтому если кому-то нужна пересадка почки или сердца, я готова отдать свой орган. Только с одним условием: чтобы пересадку делали в Кыргызстане, в Бишкеке», — рассказала женщина. При этом она называет точную цену, сколько хочет получить за одну почку: $20 тысяч, на меньшее не согласна.
Кто создает барьеры?
Только вот операции по трансплантации органов в Бишкеке делать перестали. В 2013 году, к примеру, в республике провели более 10 операций по пересадке. «Это уже не является экстраординарным», — говорили тогда в Минздраве. В 2015-м же таких хирургических вмешательств, по словам нынешнего министра здравоохранения Талантбека Батыралиева, не было. Почему? «Как правило, на все пересадки приглашали специалистов со стороны. Ни один наш специалист не говорит, что не готов технически, но трансплантация – вопрос отдельный. По зарубежным требованиям на подготовку такого специалиста нужно минимум 11 лет после института. Поэтому нам нужно построить хороший центр», — сказал он в интервью ИА «24.kg».
А как же Научно-исследовательский институт хирургии сердца и трансплантологии органов (НИИХСиТО)? Ведь там уже делали пересадки, и есть успешные примеры. Есть кадры. Там же выдают препараты пациентам с пересаженными органами. «Он (НИИ) существует уже лет 15! И что реально? Должна быть целая система, — подчеркивает министр. — Типирование органов нашим пациентам делают, к примеру, в Алматы, если что-то возникает, у нас ничего нет… Должна быть национальная программа. То, что мы эпизодически делаем, еще не трансплантология! Материально-техническое оснащение, клиническая база, подготовка кадров, подготовка больных к пересадке – полностью мы еще не готовы».
А тем временем в Жогорку Кенеше поправки в Закон «О трансплантации органов и (или) тканей человека» обсуждают уже в третьем чтении. «Из-за скудного финансирования и отсутствия средств государственный центр по трансплантологии не отвечает современным требованиям», — признал на заседании профильного комитета ЖК министр. Он добавил, что если частные центры получат разрешение заниматься забором, заготовкой и трансплантацией органов, то возрастет конкуренция между клиниками.
Смена позиций
Удивительно, как кардинально поменялась позиция руководства Минздрава КР. Почти два года назад, когда в парламенте только начинали обсуждать данный законопроект, тогдашний заместитель министра здравоохранения Марат Калиев говорил: «Мы понимаем, что необходимо развивать частную медицину. Но частные медучреждения не готовы к проведению таких сложных операций, их сотрудники практически заимствованы из государственных. Профессионально же подготовленные кадры по трансплантации работают практически только в госбольницах».
«Как мы защитим наше население? В отделе лицензирования Минздрава работают всего три человека. Ежегодно выдается 300-400 лицензий. Сможем ли мы завтра, когда заработает закон, проконтролировать все частные медицинские учреждения? При таких условиях и ресурсах я вам однозначно скажу: нет. Министерство здравоохранения не готово защитить население от лжеспециалистов», — честно признался тогда Марат Калиев.
А Талантбек Батыралиев заверяет депутатов, что для недопущения злоупотреблений государство приложит максимум усилий. В частности, разрешение на занятие данным видом деятельности частным клиникам будет выдавать специальная комиссия. А сможет ли эта комиссия постоянно контролировать работу таких центров? Известно, что частный сектор просто так не проверишь. Согласно закону, субъекты предпринимательства необходимо уведомить о проверке за десять дней.
В соцсетях пользователи Интернета взялись активно размышлять, кто лоббирует данный законопроект, ведь «речь об огромных деньгах», и о грядущей «добыче органов криминальным путем и их продаже». Впрочем, Талантбек Батыралиев так и заявляет: «В последнее время продажа органов участилась. Поэтому обязательно нужно подключать биометрию, чтобы исключить криминальные элементы и не допустить торговлю органами». Станет ли биометрия серьезным заслоном с нашим-то уровнем коррупции, когда любую справку, доверенность и даже паспорт можно купить и подделать?
Где помощь от Минздрава?
Ранее сообщалось, что потребность в пересадке почек в Кыргызстане составляет 200-250 операций в год. Стоимость такой операции антимонопольный орган оценивал в 417 тысяч 472 сома. За несколько лет цена могла подрасти, но и с учетом этого она значительно ниже, чем в других странах. Сегодня больным, выезжающим на операции, приходится продавать последнее, что у них есть, – машины, жилье, влезать в долги, обращаться за помощью к неравнодушным соотечественникам. Операции на родине, в государственных учреждениях, были бы им доступнее. Будут ли цены приемлемыми в частных центрах? Ведь в любом случае частная медицина – один из видов предпринимательства, который преследует главную цель: получение прибыли.
Если парламент одобрит законопроект в третьем чтении, его направят на подпись президенту. Пока же документ не принят и частные центры не появились, надо повышать потенциал НИИХСиТО. В своих силах сотрудники института уверены. «Мы уже сделали 10 трансплантаций самостоятельно. Но нам нужны государственная поддержка и финансирование на оборудование, лаборатории», — говорит заведующий отделением трансплантации НИИХСиТО Жамал Ашимов.
Государственно-частное партнерство не означает, что нужно развалить государственное и поднять частное. Никто не говорит, что для частного сектора не нужно создавать условия, но прерогатива Министерства здравоохранения КР и, в частности, министра – развивать и всеми способами поддерживать государственное здравоохранение.
|
Пожаловаться на объявление
См. также: |
ViP Объявления: Обратите внимание на эти объявления:
|
Куплю почку, дорого: кто и зачем скупает органы украинцев
В Украине несколько месяцев назад узаконили трансплантологию, дав шанс многим людям на жизнь. Новый закон разрешил пересаживать органы от погибших в случае, если при жизни они дали на это согласие. На полную он должен заработать с 2019 года. Пока же десятки тысяч пациентов умирают, а черные трансплантологи продолжают зарабатывать миллионы долларов.
Подпишись на Знай в Google News! Только самые яркие новости!
ПодписатьсяOBOZREVATEL пообщался с врачами-нелегалами и выяснил, как работает черный рынок.
«Мой гонорар – миллион»
— А что нужно от меня?
— Ничего, только желание помочь. Билет я куплю, — отвечает врач медицинского исследовательского центра трансплантологии в Москве Татьяна.
Популярные статьи сейчас Показать еще
Больше, чем желание помочь (или заработать), черных трансплантологов интересует здоровье донора. Сразу после короткого обмена любезностями звучат главные вопросы: «группа крови?», «возраст?», «пьете?», «наркотики?». Иногда спрашивают о ВИЧ-статусе, хронических заболеваниях и даже опыте однополых отношений.
Чем богаче пациент, тем больше у него требований. Одни хотят печень от молодого и высокого, другие — от верующего и искренне желающего помочь. Торговать органами в Украине, как и во всех странах СНГ, запрещено. Отдельные врачи, которые якобы «хотят помочь пациентам», соглашаются за сумму с шестью нулями не только провести операцию, но и найти, обследовать и договориться с донором. Квалифицированных трансплантологов в Украине немного.
Большинство объявлений от якобы покупателей размещаются из ЕС. Но на деле среди десятков мошенников удалось найти всего одно серьезное предложение — из Российского центра трансплантологии. Цены на органы в стране-агрессоре в несколько раз ниже, чем в ЕС. Но на западе трансплантация легализована, поэтому спрос там меньше.
— Я оплачу билет, вы ко мне приедете, пройдем обследование. Если все хорошо, получите часть суммы и вернетесь домой. 12 сентября вернетесь, а 13-го у нас должна быть операция, — продолжает Татьяна.
Обеспеченные пациенты сами приходят к таким врачам и умоляют о помощи за любые деньги. Врач рискует больше всех, поэтому после одной операции может решить квартирный вопрос или открыть частную практику. Но поток пациентов растет вместе с суммами, а отказываться от таких денег сложно.
Коррумпированные политики и даже нечистые на руку министры могли бы позавидовать доходам черных трансплантологов. За одну такую операцию они могут получить около 800 тыс. грн. Донору может достаться примерно столько же. Но если пациент может пожертвовать почку всего лишь один раз в жизни, то врач может делать такие операции хоть каждую неделю, лишь бы органы нашлись.
Продать почку не сложнее, чем снять дешевую квартиру в Киеве с ремонтом и возле метро. Объявления, случайные знакомые, которые знают нужные контакты, клич на форумах и в соцсетях. Несколько часов, десятки мошенников и покупатель найден.
Чтобы ускорить процесс, мы не только обзванивали объявления, но и размещали свои предложения с электронной почтой на специализированных форумах. Сообщение оставили от имени молодого, высокого и непьющего житомирского спортсмена, который очень хочет помочь спасти чью-то жизнь и купить квартиру в Киеве.
И ответ не заставил себя долго ждать. Письма с предложениями начали приходить практически сразу же. В самом коротком из них было всего лишь три слова: «Ваш номер телефона?». Письмо прислал некий Кирилл.
На отправленный номер буквально через 20 минут пришло смс: «билеты куплю, реабилитация за мой счет, очень нужно помочь человеку. Цена вопроса — 60 тыс. долларов. Звоните в любой момент +38…».
Так мы и познакомились с Татьяной. Ее заинтересовала моя почка, а меня — ее незаконный труд. Она осторожно подбирает каждое слово. Вместо «заплачу» — «отблагодарю», не «продам почку», а «помогу больному человеку». Единственная неосторожная фраза: «сделаем вам документы о родстве, проблем не будет». Без такой бумажки врач не имеет право поднимать скальпель над потенциальным донором. Больному может помочь только кровный родственник, а если у него другая группа крови — пора привыкать к земле. Трансплантация от чужого человека — запрещена законом.
— А если бы твой сын умирал, ну ты бы разве не помог? Помог бы! Это полезное дело! Ща одни маргиналы лезут, но они на мошенников попадают и все на этом. Настоящего реципиента, не кидалово, в интернете так легко не найдешь, — делится опытом 35-летний Максим.
По его словам, операцию по пересадки 1/2 части печени он перенес еще три года назад. Мы познакомились с ним на форуме для доноров. Там он раздает советы начинающим и разоблачает мошенников.
— Ну что ты врешь? Тебе же не зуб вырывали! За неделю невозможно восстановиться. Два месяца длится лечение! Позвони мне, и я за два вопроса пойму, что ты мошенник! — публично спорит Максим в ответ на очередное предложение о быстрой пересадке.
— А у тебя была операция? И сколько ребер удалили? — парирует собеседник.
— Мне не на мясокомбинате делали!
Такие споры длятся целыми днями. На вырученные за печень деньги Кирилл купил мотоцикл, кольцо для уже бывшей невесты. А остальное просто прогулял. Сейчас он не работает и думает о том, как оформить инвалидность — знакомая мамы обещала помочь.
На фоне десятков сообщений «не верьте, они просят предоплату за анализы и пропадают!», история Кирилла кажется успешной. Но у тех, кому он раздает советы, пока еще две почки и целая печень. «Продам почку за миллион», «стану донором части печени или почки, молод, здоров», «помогу донорством почки, срочно», — медицинские сайты с досками объявлений и специализированные форумы переполнены подобными сообщениями.
Закон ценою в тысячи жизней
Черный рынок трансплантологии существовал и будет существовать до тех пор, пока такие операции не узаконят. Разница только в том, что сейчас большинство не решаются, не находят нужной суммы, чтобы пойти на черный рынок или сделать операцию за границей. В то время как другие зарабатывают на этом миллионы. Мою почку оценили в $60 тыс. И на черном рынке это считается неплохой ценой. Можно найти объявления, где за этот же орган якобы отдадут 350 тыс. евро, но по факту все они заканчиваются просьбой прислать 800-2000 грн для оформления документов, запрос в клинику ну или просто «на всякий случай».
«Денежные средства — это гарантия, что вы адекватный человек и это проверка вашей вменяемости. Помните, люди, продающие органы относятся к категории неблагополучных, извините, но это правда. Стоимость оформления действительно соответствует указанной сумме. Не получите вы ничего, не переступив через этот барьер недоверия. Мы же работаем честно и на результат, но результат должен касаться обеих сторон», — пояснила потенциальный покупатель Ирина необходимость прислать ей несколько тысяч гривен.
Конечно, после получения денег девушка бы просто исчезла. Более того, под разными именами, указывая одну и ту же почту, «Ирина» иногда просит почку для себя, иногда для клиники в Германии, а иногда выступает посредником тайного и очень богатого клиента.
На одно настоящее объявление – десятки мошенников. Правда, еще неизвестно, что лучше, лишиться нескольких тысяч гривен, но остаться здоровым, или же попасть в руки «черных трансплантологов».
Принятый закон — только начало. Чтобы пересадить органы умершего человека, при жизни у него нужно получить разрешение. Для этого государство должно провести разъяснительную кампанию и объяснить украинцам, почему после смерти мозга им уже будет все равно, попадет ли их почка в гроб, либо спасет жизнь человека. И в первую очередь будущее трансплантологии зависит от врачей, которые еще при жизни должны деликатно спросить у пациентов, согласны ли они после смерти стать донорами.
Напомним, как образовательная реформа превратилась в черный рынок.
Как сообщал ранее портал «Знай.ua», Верховная Рада приняла закон № 2386-1 о трансплантации анатомических материалов человеку.Также портал «Знай.ua» сообщал, сколько зарабатывают украинцы на продаже органов.
Несовместимые по группе крови родственные трансплантации почки: отдаленные результаты | Мойсюк
1. Hume DM, Merrill JP, Miller BF, Thorn GW. Experiences with renal homotransplantation in the human: report of nine cases. J Clin Invest. 1955;34(2):327–82. doi: 10.1172/JCI103085.
2. Murray JE, Merrill JP, Dammin GJ, Dealy JB Jr, Walter CW, Brooke MS, Wilson RE. Study on transplantation immunity after total body irradiation: clinical and experimental investigation. Surgery. 1960;48:272–84.
3. Starzl TE, Marchioro TL, Holmes JH, Hermann G, Brittain RS, Stonington OH, Talmage DW, Waddell WR. Renal homografts in patients with major donor-recipient blood group incompatibilities. Surgery. 1964;55:195–200.
4. Cook DJ, Graver B, Terasaki PI. ABO incompatibility in cadaver donor kidney allografts. Transplant Proc. 1987;19(6):4549–52.
5. Slapak M, Naik RB, Lee HA. Renal transplant in a patient with major donor-recipient blood group incompatibility: reversal of acute rejection by the use of modified plasmapheresis. Transplantation. 1981;31(1):4–7.
6. Squifflet JP, De Meyer M, Malaise J, Latinne D, Pirson Y, Alexandre GP. Lessons learned from ABO-incompatible living donor kidney transplantation: 20 years later. Exp Clin Transplant. 2004;2(1):208–13.
7. Alexandre GP, Squifflet JP, De Bruyère M, Latinne D, Reding R, Gianello P, Carlier M, Pirson Y. Present experiences in a series of 26 ABO-incompatible living donor renal allografts. Transplant Proc. 1987;19(6):4538–42.
8. Takahashi K, Saito K, Takahara S, Okuyama A, Tanabe K, Toma H, Uchida K, Hasegawa A, Yoshimura N, Kamiryo Y; Japanese ABO-Incompatible Kidney Transplantation Committee. Excellent long-term outcome of ABO-incompatible living donor kidney transplantation in Japan. Am J Transplant. 2004;4(7):1089–96. doi: 10.1111/j.1600-6143.2004.00464.x.
9. Tydén G, Kumlien G, Fehrman I. Successful ABO-incompatible kidney transplantations without splenectomy using antigen-specific immunoadsorption and rituximab. Transplantation. 2003;76(4):730–1. doi: 10.1097/01. TP.0000078622.43689.D4.
10. Tydén G, Kumlien G, Genberg H, Sandberg J, Lundgren T, Fehrman I. ABO incompatible kidney transplantations without splenectomy, using antigen-specific immunoadsorption and rituximab. Am J Transplant. 2005;5(1):145–8. doi: 10.1111/j.1600-6143.2004.00653.x.
11. Wilpert J, Geyer M, Pisarski P, Drognitz O, Schulz-Huotari C, Gropp A, Goebel H, Gerke P, Teschner S, Walz G, Donauer J. On-demand strategy as an alternative to conventionally scheduled post-transplant immunoadsorptions after ABO-incompatible kidney transplantation. Nephrol Dial Transplant. 2007;22(10):3048–51. doi: 10.1093/ndt/ gfm460.
12. Shirakawa H, Ishida H, Shimizu T, Omoto K, Iida S, Toki D, Tanabe K. The low dose of rituximab in ABO-incompatible kidney transplantation without a splenectomy: a single-center experience. Clin Transplant. 2011;25(6):878– 84. doi: 10.1111/j.1399-0012.2010.01384.x.
13. Chung BH, Hong YA, Sun IO, Piao SG, Kim JI, Moon IS, Choi BS, Park CW, Kim YS, Yang CW. Determination of rituximab dose according to immunologic risk in ABO-incompatible kidney transplantation. Ren Fail. 2012;34(8):974–9. doi: 10.3109/0886022X.2012.700892.
14. Okumi M, Toki D, Nozaki T, Shimizu T, Shirakawa H, Omoto K, Inui M, Ishida H, Tanabe K. ABO-Incompatible Living Kidney Transplants: Evolution of Outcomes and Immunosuppressive Management. Am J Transplant. 2016;16(3): 886–96. doi: 10.1111/ajt.13502.
15. Gelpi R, Cid J, Lozano M, Revuelta I, Sanchez-Escuredo A, Blasco M, de Souza E, Esforzado N, Torregrosa JV, Cofán F, Ricart MJ, Campistol JM, Oppenheimer F, Diekmann F. Desensitization in ABO-Incompatible Kidney Transplantation With Low ABO Iso-Agglutinin Titers. Transplant Proc. 2015;47(8):2340–3. doi: 10.1016/j.transproceed.2015.08.021.
16. Lo P, Sharma A, Craig JC, Wyburn K, Lim W, Chapman JR, Palmer SC, Strippoli GF, Wong G. Preconditioning Therapy in ABO-Incompatible Living Kidney Transplantation: A Systematic Review and Meta-Analysis. Transplantation. 2016;100(4):933–42. doi: 10.1097/ TP.0000000000000933.
17. Barnett AN, Manook M, Nagendran M, Kenchayikoppad S, Vaughan R, Dorling A, Hadjianastassiou VG, Mamode N. Tailored desensitization strategies in ABO blood group antibody incompatible renal transplantation. Transpl Int. 2014;27(2):187–96. doi: 10.1111/tri.12234.
18. Горяйнов ВА, Каабак ММ, Бабенко НН, Шишло ЛА, Морозова ММ, Рагимов АА, Дашкова НГ, Салимов ЭЛ. Аллотрансплантация почек от АВ0-несовместимых доноров. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2013;(12): 67–72.
19. Мойсюк ЯГ, Сушков АИ, Пулькова НВ, Абрамов ВЮ, Куприянова АГ, Морозов БН, Порунова АК, Образцова НП, Адамова ИЮ, Готье СВ. Первый отечественный опыт применения иммуноадсорбции при ABO-несовместимой трансплантации почки от живого родственного донора. Вестник трансплантологии и искусственных органов. 2011;13(4):6–18. doi: 10.15825/1995- 1191-2011-4-6-18.
20. Сушков АИ, Мойсюк ЯГ. Динамика титров анти-A/B-антител в течение предоперационного кондиционирования и после ABO-несовместимой трансплантации почки от живого донора. Трансплантология. 2011;(2–3):48–53.
21. Сушков АИ, Боровкова НВ, Доронина НВ, Мойсюк ЯГ. Успешная ABO-несовместимая трансплантация почки от живого родственного донора пациенту высокого иммунологического риска. Вестник трансплантологии и искусственных органов. 2012;14(2):63–71. doi: 10.15825/1995-1191-2012-2-63-71.
22. Сушков АИ, Шаршаткин АВ, Азаренкова ОВ, Ефимкин АС, Малахов АГ, Сайдулаев ДА, Чичкин ИС, Илжанов МИ, Кандидова ИЕ, Квадратова НГ, Мойсюк ЯГ. Преодоление барьера несовместимости по группе крови при трансплантации почки от родственного донора. Нефрология и диализ. 2013;15(4): 286–92.
23. Сушков АИ, Мойсюк ЯГ. Трехлетний опыт выполнения AB0-несовместимых трансплантаций почки. Трансплантология. 2014;(2):26– 30. doi: 10.23873/2074-0506-2014-0-2-26-30.
24. Готье СВ, Мойсюк Я.Г., ред. Трансплантология. Фармакотерапия без ошибок (руководство для врачей). М.: Е-ното; 2014. 432 с.
25. Kim MH, Jun KW, Hwang JK, Kim JI, Chung BH, Choi BS, Kim YS, Yang CW, Moon IS. Risk factors for postoperative bleeding in ABO-incompatible kidney transplantation. Clin Transplant. 2015;29(4):365–72. doi: 10.1111/ctr.12525.
26. de Weerd AE, van Agteren M, Leebeek FW, Ijzermans JN, Weimar W, Betjes MG. ABO-incompatible kidney transplant recipients have a higher bleeding risk after antigen-specific immunoadsorption. Transpl Int. 2015;28(1): 25–33. doi: 10.1111/tri.12412.
27. Schachtner T, Stein M, Reinke P. ABO desensitization affects cellular immunity and infection control after renal transplantation. Transpl Int. 2015;28(10):1179–94. doi: 10.1111/tri.12616.
28. Böhmig GA, Farkas AM, Eskandary F, Wekerle T. Strategies to overcome the ABO barrier in kidney transplantation. Nat Rev Nephrol. 2015;11(12): 732–47. doi: 10.1038/nrneph.2015.144.
29. Kumlien G, Wilpert J, Säfwenberg J, Tydén G. Comparing the tube and gel techniques for ABO antibody titration, as performed in three European centers. Transplantation. 2007;84(12 Suppl):S17–9. doi: 10.1097/01. tp.0000296019.85986.af.
30. Bentall A, Regan F, White J, Milkins C, Rowley M, Ball S, Briggs D. No progress in ABO titer measurement: time to aim for a reference? Transplantation. 2014;97(3):e19–21. doi: 10.1097/01.TP.0000438210.27218.9e.
31. Kobayashi T, Saito K. A series of surveys on assay for anti-A/B antibody by Japanese ABO-incompatible Transplantation Committee. Xenotransplantation. 2006;13(2):136–40. doi: 10.1111/j.1399-3089.2006.00296.x.
32. Bröcker V, Pfaffenbach A, Habicht A, Chatzikyrkou C, Kreipe HH, Haller H, Scheffner I, Gwinner W, Zilian E, Immenschuh S, Schwarz A, Horn PA, Heinemann FM, Becker JU. Beyond C4d: the ultrastructural appearances of endothelium in ABO-incompatible renal allografts. Nephrol Dial Transplant. 2013;28(12):3101–9. doi: 10.1093/ndt/gft373.
33. Ushigome H, Okamoto M, Koshino K, Nobori S, Okajima H, Masuzawa N, Urasaki K, Yoshimura N. Findings of graft biopsy specimens within 90 days after ABO blood group incompatible living donor kidney transplantation compared with ABO-identical and non-identical transplantation. Clin Transplant. 2010;24 Suppl 22:16–21. doi: 10.1111/j.1399- 0012.2010.01278.x.
34. Мойсюк ЯГ, Сушков АИ, Шаршаткин АВ, Бикбов БТ, Азаренкова ОВ. Современные технологии и клинические исследования в трансплантации почки. Вестник трансплантологии и искусственных органов. 2014;16(3):63–75. doi: 10.15825/1995-1191- 2014-3-63-75.
Нужна почка? На крупнейшем в мире рынке органов | Бизнес и экономика
Ченнаи, Индия — Три года назад Викас бросил школу, помогая своему отцу возделывать семейную ферму недалеко от города Канпур на севере Индии — работу, которую он ненавидел.
Но сегодня его судьба изменилась. 26-летний мужчина зарабатывает гораздо больше денег, работая в качестве одного из сотен брокеров почек на Индийском субконтиненте, подпитывая постоянно расширяющийся многомиллионный черный рынок востребованных человеческих органов.
«Если у вас есть деньги и вы хотите их быстро, приезжайте сюда. Я найду вам донора, и через месяц вы сможете поехать домой с новой почкой », — сказал Викас« Аль-Джазире »при условии, что его настоящее имя не будет опубликовано.
По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), Южная Азия в настоящее время является ведущим центром трансплантационного туризма в мире, а Индия входит в число ведущих экспортеров почек. Ежегодно более 2000 индийцев продают свои почки, причем многие из них отправляются иностранцам.
| Повторное посещение индийской больницы |
СВЯЗАННЫЙ: Аресты, сделанные в Китае, чехол «почка для iPhone»
Аадарш, агент из Мумбаи, который также потребовал анонимности для защиты от репрессалий со стороны полиции, сказал, что «его почки» достались получателям из Канады, Израиля, Великобритании, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов и Бахрейна, хотя покупателей все больше и больше. теперь приходили из Индии.
Тревожный всплеск заболеваний почек, диабета и высокого кровяного давления стимулирует глобальный спрос на почки, который значительно превышает предложение. Практически повсеместный запрет на продажу человеческих органов в сочетании с широко распространенным нежеланием во многих культурах жертвовать почки даже после смерти означает, что пациентам часто приходится годами подключаться к диализным аппаратам — если только они не могут найти желающего донора.
Эта пропасть между спросом и законным предложением почек заполняется тем, что может быть крупнейшим в мире черным рынком органов, который пересекает Индию, Непал, Бангладеш, Пакистан, Шри-Ланку и Иран.
Однако в последние годы столица Шри-Ланки Коломбо стала новым нервным центром этой сети, где проводится большинство операций по трансплантации. В последние годы Шри-Ланка привлекла покупателей почек из Израиля и США.
Это произошло после того, как Индия ужесточила правила обмена органами в 2008 году после ареста «почечного вора в законе», управляющего одной из крупнейших в мире групп по торговле почками. Многие доноры также вывозятся в Иран, единственную страну в мире, где продажа почек является законной, но не иностранцам.
Анураг, одно из ведущих имен в брокерских кругах, сказал Al Jazeera, что многие агенты в Индии и Бангладеш работали по указанию отдельных врачей или больниц в Коломбо, которые предлагали «полные пакеты» иностранным получателям по ценам от 53 000 долларов США. до 122 000 долларов.
«Он покрывает все — больничный счет, гонорар врача, оплату донору, его проезд и проживание, и, конечно же, комиссионные брокера. Это лучший способ, потому что он экономит время и нервы », — сказал Анураг, который также хотел, чтобы его настоящее имя не разглашалось, чтобы избежать неприятностей, — сказал Al Jazeera из Шри-Ланки.
Роль социальных сетей
Хотя незаконный рэкет процветает с 1990-х годов, социальные сети вывели торговлю в новое измерение. Такие брокеры, как Викас и Аадарш, открыто скрываются на десятках страниц Facebook, оформленных как группы поддержки почек и трансплантологии.
После того, как запрос на конкретный матч передан брокеру, все, что требуется, — это одно сообщение с обещанием денежной компенсации в обмен на здоровую почку. Сообщения часто выглядят так, как если бы они были отправлены «обеспокоенным родственником», который срочно ищет конкретного донора крови, предлагая быструю транзакцию.
Викас маскировался под девушку по имени Приянка Сингх на нескольких форумах, когда Al Jazeera впервые связалась с ним.
«Они всегда больше доверяют молодой, красивой женщине. Когда кто-нибудь звонит, я говорю им, что она моя сестра. Раньше я также использовал английские имена. Люди думают, что имеют дело с иностранцами и, следовательно, получат больше денег », — сказал он.
Но работа в социальных сетях тоже связана со строгим набором правил. «Я создаю новые псевдонимы каждые пять-шесть недель и отбрасываю все использованные с ним мобильные номера.Я избегаю встречаться с кем-либо, пока не буду уверен, что это не ловушка. Кроме того, я никогда не отвечаю людям, которые хоть раз связались со мной. В следующем месяце ты не сможешь меня найти, — объяснил Викас.
Брокеры сказали «Аль-Джазире», что они в основном нацелены на здоровых и некурящих доноров в возрасте от 20 до 30 лет, предпочтительно мужчин, поскольку им легче путешествовать за границу в одиночку. Предпочтение отдается тем, у кого уже есть паспорта. После установления доверия потенциальный донор отправляется на заранее подготовленные анализы крови и типирование тканей в выбранные патологические лаборатории в Нью-Дели и Уттар-Прадеш.
Тех, кто живет на юго-западе страны, обычно направляют в большую частную специализированную больницу в Ченнаи. Некоторые врачи входят в сеть Коломбо и помогают ускорить процесс.
«Лаборатории присылают мне отчеты об испытаниях, но в некоторых случаях они отправляют их непосредственно врачам в Коломбо. Кто-то из Ченнаи платит за тесты. Если совпадение будет хорошим, я организую поездку донора в Коломбо », — сказал Викас. «Я готовлю все документы, в том числе паспорт, если требуется.У меня есть контакты, которые могут все организовать в считанные дни ».
Большие деньги
Викасу часто требуется сопровождать жертвователей в Мумбаи. Обычно он договаривается о встрече с ними, иногда в первый раз, на вокзале Нью-Дели, откуда они садятся на поезд до Мумбаи. «Если донор из бедной семьи, не имеет образования или опыта, он не хочет путешествовать в одиночку», — сказал он.
«Я получил указание оставлять их в отелях или гостевых домах в определенных местах.Мои деньги всегда остаются на ресепшене. Иногда я также бросал их в телефонные магазины ISD и уходил, не оглядываясь, согласно инструкциям. Я беру свою комиссию и больше никогда не увижу донора. Донор едет в Коломбо с другим агентом для операции », — сказал Викас.
Его первый донор заработал ему комиссию в 25 000 рупий (380 долларов США) три года назад, но теперь он зарабатывает от 50 000 до 80 000 рупий (757–1211 долларов США) за каждого донора. В прошлом году он заключил восемь сделок, заработав более полумиллиона рупий (7700 долларов).
По словам брокеров, донорам, у которых уже есть паспорта , выплачивается примерно 400 000 рупий (6000 долларов США), часть из которых выплачивается за два дня до операции. Другие, чьи паспорта оформляются брокерами, получают до 300 000 рупий (4500 долларов).
И донор, и брокер обычно останавливаются в роскошном жилом комплексе в Коломбо, всего в километре от одной из трех больниц, открыто обслуживающих «иностранных клиентов». Обычно доноры возвращаются домой через 18-25 дней.
| Загадочная болезнь почек убивает никарагуанцев |
«Один хирург однажды сказал мне, что он получает 300 000 шри-ланкийских рупий [2160 долларов] за операцию. Старшие консультанты могут запросить еще более высокие суммы. Частные больницы также регулярно платят сотрудникам иммиграционной службы в аэропорту за въезд в страну без лишних вопросов. Они знают, что люди, путешествующие со мной, являются донорами, когда по прибытии просят туристическую визу », — сказал Адарш.
В 2011 году Шри-Ланка запретила своим гражданам передавать почки иностранцам после того, как появились сообщения о незаконной трансплантации почек.
Но иностранцы по-прежнему могут выбрать операцию по пересадке органов островного государства, если они привезут собственных доноров. Несмотря на то, что министерство здравоохранения Шри-Ланки настаивает на том, что и донор, и реципиент должны быть из одной страны, его высшие бюрократы признали, что очень трудно обеспечить соблюдение этого правила и убедиться, что «деньги не переходят из рук в руки».
Неоднократные запросы о комментариях от правительства Шри-Ланки остались без ответа.
Хотя брокеры в основном работают в хорошо отлаженной и развитой сети в Шри-Ланке, они утверждали, что другие более мелкие кольца также могут предложить более дешевые трансплантаты.
«Если у вас ограниченный бюджет, вы можете получить почку за 1,7 миллиона рупий (25 700 долларов США) в Западной Бенгалии. Есть местные агенты, которые получают свои поставки [доноров] из Непала или Бангладеш. Но я не иду на эту сделку, потому что хочу больше денег, — сказал Викас.
Так почему же он не едет в Шри-Ланку, как другие брокеры, чтобы заработать более высокую комиссию?
«Я никогда не пойду туда. Мне хорошо платят, но я им не доверяю. Посмотри на меня, я был бы идеальным донором. Что, если они вырвут мне почку? »
Следуйте за Ништой Чу в Twitter: @NishChugh
Какова роль нефролога при работе с пациентом, который хочет купить почку?
Abstract
Торговля органами официально запрещена в нескольких странах и основными нефрологическими обществами.Тем не менее, эта практика широко распространена и разрешена или терпима во многих странах, следовательно, в отсутствие универсального закона к опекуну могут обратиться за советом, что поставит его / ее в затруднительное положение между правовыми аспектами, моральными принципами и этическими суждениями. .
Несмотря на Стамбульскую декларацию, которая является широко разделяемой позицией против торговли органами, споры по поводу донорства органов наемниками все еще остаются открытыми, и некоторые эксперты выступают против занимать негативную позицию.В отсутствие четких доказательств клинических недостатков трансплантации наемников по сравнению с хроническим диализом, самоопределение пациента (и, с некоторыми оговорками, донора) может вступать в противоречие с другими этическими принципами, прежде всего непричинением вреда. Настоящая статья была составлена при участии студентов в рамках курса этики в нашей медицинской школе. В нем обсуждается ситуация, в которой врач действует как консультант для пациента, как своего рода «обратное» информированное согласие, в котором пациент спрашивает совета относительно сложного личного решения, и включает своеобразное применение четырех принципов ( милосердие, непричинение вреда, справедливость и автономия) донорской и реципиентной сторонам.
Введение
Почти 30 лет назад в редакционной статье «Ланцета» под названием «Кому принадлежит медицинская техника» рассказывалась увлекательная история о саамах, северных оленях и снегоходах, а также отмечалось, что технологии приносят гораздо больше, чем просто оборудование: они могут привести к истинному сдвигу. в социальных ценностях [1]. Действительно, новые технологии порождают новые этические проблемы, и проблема трансплантации, вероятно, является одним из лучших примеров, затрагивающих несколько аспектов жизни, не только в медицине: достаточно упомянуть «новое определение» смерти, т.е.е. смерть мозга, лежащая в основе донорства трупных органов [2–4].
Корни биоэтики уходят глубоко в историю диализа и заместительной почечной терапии: ограниченная доступность диализа заложила основу для первого комитета по этике в Сиэтле, призванного поддержать решение о назначении диализного лечения нескольким пациентам. , среди нескольких потенциальных кандидатов [5, 6]. Ограниченная доступность почек от трупных доноров в настоящее время создает аналогичные проблемы в нескольких странах, где диализ доступен без ограничений; клиническая и этическая сложность выше в условиях ограниченных ресурсов, в которых трансплантация почки часто является единственным методом лечения, потенциально ведущим к долгосрочному выживанию [5–7].
Глобализация, как с финансовой, так и с культурной точки зрения, связывает людей [8]. Это создает почву для торговли человеческими органами и для трансплантологического туризма, который находится на подъеме, что вызывает обширные и сложные клинические и этические противоречия. Согласно недавнему обзору стрессовых этических проблем в терапии уремии, «добровольная продажа приобретенных донорских почек в настоящее время составляет тысячи операций по пересадке на черном рынке, что составляет примерно четверть всех трансплантаций почек, выполняемых во всем мире» [7].
Несмотря на то, что многие известные медицинские ассоциации осуждают продажу человеческих органов, а несколько религиозных авторитетов, в том числе Папа Иоанн Павел II, открыто выступают против торговли органами, поскольку она нарушает «достоинство человека», проблемы, связанные с нехваткой органов продолжают расти как в богатых, так и в бедных странах, почти по иронии судьбы параллельно с улучшениями в трансплантации почки и, как следствие, расширением показаний, что, в свою очередь, увеличивает число потенциальных реципиентов [7, 9–10, 11–14] .Необходимость стимулов в пользу донорства органов очевидна, хотя методика является предметом разногласий [15, 16].
В то время как медицинские ассоциации и отдельные страны стремятся найти общие цели, проблема продажи почек сливается с универсальными проблемами бедности и эксплуатации [7, 17]. Современные технологии позволяют суррогатным матерям более широко использовать и продавать части тела, включая «аренду маток», что является законным в некоторых странах. Однако это также создает проблемы, которые часто, по крайней мере частично, присущи торговле почками [18–20].
Противники запрета на продажу почек заявляют, что «платные доноры органов не обязательно должны быть жертвами, которые не утратили право определять, что происходит с их телом»; аналогичные возражения выдвигаются в отношении суррогатных матерей [7, 15–17, 21].
Как будет показано ниже, сбыт человеческих органов не всегда является незаконным, и в некоторых странах фактически разрешена покупка почек, в то время как в других условиях отсутствие законодательства автоматически становится синонимом разрешения [21–27].
В этом постоянно меняющемся, сложном и бурном сценарии пациенты с тяжелым хроническим заболеванием почек могут иметь доступ к различным «предложениям» через Интернет (известный случай произошел несколько лет назад на e-bay), и с ними даже могут связаться «Брокеры» [28–30].
Обсуждаемый здесь случай основан на пациенте, который находился под наблюдением в нашей клинической практике. Его история была изменена, чтобы уважать частную жизнь пациента и его семьи. Этот случай был выбран для обсуждения в рамках курса медицинской этики и доказательной медицины в Медицинской школе Туринского университета, Италия.В настоящем отчете резюмируется работа, проделанная со студентами, которых обучали нефролог и два биоэтика.
История болезни
Мужчина 65 лет с хронической болезнью почек 4 стадии (СКФ 20 мл / мин) обратился за медицинской помощью и спросил своего лечащего врача нефролога: «Доктор, могу ли я купить новую почку? Я слышал, что это не запрещено в других странах, и в любом случае я готов заплатить столько, сколько нужно, чтобы получить новую жизнь ».
История пациента без особенностей.Его хроническое заболевание почек предположительно было вызвано атеросклеротическим сосудистым заболеванием. 7 лет назад перенес стентирование почечной артерии. Сообщается, что после процедуры его кровяное давление нормализовалось, и пациент выбыл из нефрологического наблюдения. За полтора года до настоящего обсуждения его направили к нефрологу после того, как его доставили в отделение неотложной помощи после автомобильной аварии, где был обнаружен высокий креатинин сыворотки (3,3 мг / дл) в контексте тяжелой гипертензии (200/115). мм рт. ст.).В то время пациент не принимал никаких лекарств. Не было обнаружено признаков рецидивирующего стеноза почечной артерии, и пациенту начали принимать ингибиторы АПФ и антагонисты кальция для контроля артериального давления, противоурикемические средства, витамин D, пероральный бикарбонат, терапию ЭПО и диету с низким содержанием белка в связи с необходимостью коррекции связанные метаболические нарушения.
После фазы реактивной депрессии пациент продолжил свою работу в качестве владельца и менеджера компании среднего размера и сохранил свои путешествия и социальные привычки, разумно и гибко адаптируясь к низкобелковой диете.Его семья, состоящая из его жены, 20-летней дочери, живущей с семьей и посещающей местный университет, и двух старших сыновей, один из которых работает с отцом, поддерживала его в адаптации к изменениям образа жизни и помогала ему. преодолеть первоначальное противодействие «необходимости принимать слишком много таблеток». Вопрос о трансплантации от живого донора обсуждался в семье, однако его жена была несовместима с АВО и пограничной гипертонией, а сам пациент отказывался от идеи забрать почку от одного из своих детей.Несмотря на хорошее соблюдение диеты и медикаментозной терапии, заболевание почек прогрессировало, и пациент начал проходить клинические и визуальные обследования для внесения в список ожидания трансплантата трупной почки.
Пациент обратился за советом к лечащему врачу-нефрологу.
Врач как консультант: «обратное» информированное согласие
Запрос пациента имел некоторые специфические особенности: на самом деле, он не касался выбора конкретного лечения (трансплантации почки), который был согласован как потенциально наиболее Это был благоприятный выбор, а также не касался идеи родственного (дети) или неродственного (жена) живого пожертвования (еще раз было решено, что это может быть потенциально полезным), но с его правовыми, моральными и этическими аспектами.
Ответ на запрос пациента не подразумевает наличия технических знаний (трансплантация по сравнению с диализом, трансплантация, связанная с жизнью или не связанная с ней), но требует знания социальных и этических аспектов медицины (которые не являются обычной частью медицинской экспертизы), поскольку а также обычного клинического обследования.
Кроме того, ответ на запрос пациента требует, чтобы врач четко определил его / ее роль: / то есть консультант с «родительской» ролью, партнер в совместном решении или технический эксперт, который может отказаться отвечать на этические вопросы, которые не связаны строго с его / ее работой и опытом [31–33].
Каждая из этих ролей может быть этически и клинически разумной. Однако ответы могут существенно отличаться в зависимости от этих поведенческих моделей взаимодействия пациента и врача: родительский или патерналистский консультант попытается убедить пациента, что его выбор несет серьезные этические проблемы и подчеркнет сложные отношения между моральными, правовыми и этическими принципами. проблемы, несмотря на клинические проблемы. Партнер в совместном решении будет действовать как друг, который понимает, слушает и участвует, и который высказывает свое мнение, не приписывая ценности «права или справедливости».Технический эксперт объяснит клинические риски и ограничит любые дополнительные показания предложениями, которые могут еще больше раскрыть этические аспекты, возможно, с помощью специалиста. В то время как врач, который следует исключительно техническому подходу, может каким-то образом избежать конкретных вопросов, указав другого «технического эксперта», к которому может быть направлен пациент, тем, кто следует родительской модели или кто стремится к терапевтическому альянсу, следует сделать еще один шаг вперед в своем деле. анализ случая и всестороннее обсуждение с пациентом.
«Двойное» применение четырех принципов
Четыре принципа так называемой этики принциплистов предлагают полезный инструмент для анализа сложных этических проблем, в то время как интеграция с более гибким нарративным подходом может быть полезна для уточнения прагматических подходов. стратегии, адаптированные к индивидуальным случаям [34, 35].
В этом случае анализ в соответствии с четырьмя принципами (милосердие, непричинение вреда, справедливость и автономия) является своеобразным, поскольку он имеет дело с двумя людьми, донором и получателем, и польза одного может контрастировать с вредом другого. другой.Более того, концепция справедливости может иметь разные значения, поскольку правовая справедливость, моральная справедливость и этическая справедливость часто частично, но не полностью перекрываются.
Определение принципа автономии также сложно, не только потому, что оно включает два разных выбора: дарение или продажа, и получение или покупка, но также потому, что оно подразумевает отражение определения (и существования) автономии в контексте бедности, как ясно сказано в первом принципе Нюрнбергского кодекса: «Добровольное согласие человека абсолютно необходимо [36].Это означает, что вовлеченное лицо должно иметь правоспособность давать согласие; должны располагаться таким образом, чтобы иметь возможность осуществлять свободу выбора без вмешательства какого-либо элемента силы, обмана, обмана, принуждения, чрезмерного воздействия или других скрытых форм принуждения или принуждения; и должен обладать достаточными знаниями и пониманием элементов рассматриваемого предмета, чтобы позволить ему / ей принять понимание и осознанное решение »[36–38].
Является ли бедность формой принуждения или принуждения — один из центральных вопросов при обсуждении торговли человеческими органами [39–42].
Благотворительность
Первый участник: получатель — покупатель
Ожидаемая польза для пациента, страдающего тяжелым хроническим заболеванием почек, очевидна: более долгая и качественная жизнь. Со статистической точки зрения, у пациента есть высокая вероятность увеличения продолжительности жизни и улучшения качества лечения путем трансплантации, а не диализа [43–45].
В контексте трансплантации при соблюдении основных клинических требований трансплантация от живого донора обеспечивает лучшую выживаемость органов и пациентов, чем трансплантация от умершего донора [46, 47].Срок проведения диализа отрицательно коррелирует с выживаемостью после трансплантации, поэтому некоторые авторы предполагают, что трансплантацию почки следует выполнять как можно раньше [48, 49].
Однако картина, вероятно, более сложная, и есть как минимум пять моментов, которые следует обсудить с пациентом.
Во-первых: статистическая выгода в популяции не обязательно является клинической выгодой для каждого пациента: тот факт, что результаты трансплантации почки лучше, чем результаты диализа, не является синонимом успеха для «нашего» пациента, который должен знать об этом. пределы его / ее клинического решения (например, ранняя и поздняя потеря функции почек, повышенный риск инфекции в краткосрочной перспективе и, возможно, неоплазии в долгосрочной перспективе).
Во-вторых, очень мало данных о отдаленных результатах трансплантации почек из проданных почек. В рамках немногочисленных исследований было сообщено о нескольких дополнительных рисках, включая хирургические проблемы и тяжелые инфекции [50–55].
В-третьих, нет опубликованных данных, сравнивающих смертность и заболеваемость на диализе и платной трансплантации органов.
В-четвертых, при основных сравнениях выживаемости между диализом и трансплантацией не учитывались сеансы интенсивного диализа, которые могут иметь дополнительную ценность, по крайней мере, в плане «более безопасного ожидания» трансплантата почки [56–58].
В заключение, преимущества, которые, как предполагают пациенты, они получат, по крайней мере частично верны, когда мы сравниваем трансплантацию от живого донора с диализом. Воспринимаемые преимущества, вероятно, переоцениваются, поскольку риски для «туристической» трансплантации могут быть выше, чем для трансплантатов, полученных от доноров, не являющихся наемниками. Однако отсутствие информации о долгосрочных результатах делает это утверждение предположительным. Кроме того, поскольку пациент рассматривает возможность того, что может считаться «нетрадиционной» трансплантацией, следует также принимать во внимание преимущества нетрадиционного диализа, хотя и более назойливого в повседневной жизни.
Второй участник: Донор — продавец
Несомненно: единственное преимущество для донора — финансовое.
Также хорошо известно, что донор получает только крошки от общей суммы, уплаченной получателем, большая часть которой идет на гонорары и больничные сборы. Степень финансовой выгоды для донора, или, другими словами, степень эксплуатации, сильно различается по всему миру, с наименьшими выгодами и наибольшими рисками в условиях отсутствия каких-либо правил по сравнению с несколькими условиями, в которых строгие правила в отношении налажена продажа органов [59–61].
Недавнее крупное исследование, проведенное в Пакистане, одной из стран, регулирующих продажу почек, подчеркивает, что, помимо негативного воздействия на здоровье донора, даже несмотря на то, что пожертвования в основном были вызваны необходимостью оплаты долгов, лишь меньшинство продавцов по-прежнему оставались финансово независимыми через несколько лет после пожертвования [60].
Отсутствие вреда
Первый субъект: получатель — покупатель
Как уже сообщалось, существует повышенный риск, связанный с «туристической» трансплантацией, в основном из-за повышенного риска инфекционных заболеваний и хирургических осложнений.Риски сохраняются в среднесрочной перспективе, когда пациент возвращается домой, и они усугубляются тем фактом, что довольно часто клинические записи не предоставляются и связь между командой, которая возьмет на себя постоянный уход за пациентом, и командой, которая проведенная трансплантация почки минимальна, если вообще проводится [51–55, 62].
Похоже, между центрами существуют большие различия, и утверждение о том, что качество трансплантации наемников всегда низкое, может на самом деле представлять собой чрезмерное упрощение; однако следует также признать, что риски известны лишь частично [62].
И снова, объем консультирования, который должен быть предоставлен, сливается с обсуждением роли лица, осуществляющего уход, и, возможно, также о личной позиции человека в отношении маркетинга человеческих органов.
Этические и психологические вопросы должны иметь огромное значение, однако в нашем поиске в Medline мы не нашли никаких исследований, посвященных долгосрочным психологическим последствиям покупки почки. Опять же, этот вопрос может быть непростым, и уравнение «покупатель = человек без этических проблем» может быть слишком упрощенным, а также случаи, когда речь идет о нашем пациенте, который является «хорошим нормальным человеком», интегрированным в свое общество и обладающим удовлетворительным семейная жизнь, далеко не редкость.
В такой ситуации, когда покупателя нельзя назвать безгрешной акулой, мы можем ожидать, что долгосрочное внедрение «новой почки» будет более трудным, чем считалось ранее [63–71]. Этот вопрос, вероятно, также имеет важные культурные различия, принимая во внимание перспективы получателей в Средиземноморском регионе по сравнению с англосаксонскими странами, а также на основе религиозных убеждений [63–74].
Второй «субъект»: донор — продавец
Литература о донорах почек «по финансовым причинам» относительно скудна и в основном поступает из таких стран, как Пакистан или Иран, в которых прагматическая клиническая и правовая позиция свидетельствует о том, что регулируемый рынок.Следовательно, мы можем ожидать, что эти данные являются «лучшими» из имеющихся, а результаты хуже и риски выше в условиях, когда отсутствие регулирования оставляет больше возможностей для эксплуатации. Было показано, что в рамках этих ограничений поставщики почек подвержены большему клиническому риску по сравнению с другими добровольными живыми донорами в той же стране [75–78].
Различия в качестве жизни и психологическом воздействии еще более разительны: даже если добровольное донорство почки не всегда может быть сверкающим золотом, психологический опыт продавцов почки крайне негативен, особенно по сравнению с опытом добровольных доноров почки [ 78–81].
Правосудие
Есть несколько законных способов рассматривать справедливость: справедливость как справедливое распределение возможностей и ресурсов; справедливость как морально-этическое право с учетом различных религиозных точек зрения; справедливость как законы.
Правосудие как справедливое распределение возможностей (получатель и донор)
Идея заключается в том, что бремя и преимущества лечения должны справедливо распределяться между всеми группами общества. В этом отношении справедливость можно оценивать по четырем основным направлениям: справедливое распределение (критически важное в случае ограниченных ресурсов), конкурирующие потребности, права и обязанности и потенциальные конфликты с установленным законодательством [82–86].
Еще раз, распределение можно интерпретировать по-разному, например, распределение финансовых ресурсов, доступа к медицинскому обслуживанию, а также самого лечения, как в случае трансплантации почки, которая является финансово выгодной по сравнению с диализом, но почки от умерших доноров доступны не каждому пациенту или, по крайней мере, недоступны в течение короткого периода времени [87–91].
Следовательно, это понятие справедливости можно интерпретировать по-разному: если справедливость понимается как всеобщее справедливое распределение, то существуют разительные различия между дарителем и получателем, или, другими словами, продавцом и покупателем: здесь вопрос очевидного неравенства сливается с огромная проблема бедности, ведущая к дальнейшей эксплуатации бедных.Несомненно, существует сильный конфликт интересов между донором и реципиентом, и необходимость продать почку сама по себе предполагает неравный доступ к основным потребностям общества, включая здравоохранение.
И наоборот, если проблема справедливости подразумевается в смысле оптимизации ограниченных ресурсов трансплантации, тогда выбор не может быть необоснованным: пациент не конкурирует с другими субъектами за ограниченное количество трансплантатов, доступных от умерших доноров почки. и, в более широком масштабе, поскольку диализ стоит больше, чем трансплантация, этот выбор также может быть благоприятным для его / ее собственной системы здравоохранения, по крайней мере, в таких случаях, как этот, в котором донор и реципиент не проживают в одном и том же страна.Но если мы перенесем сценарий на глобальный уровень, мы должны рассмотреть возможность того, что клинический вред донору препятствует получению преимуществ для реципиента [46, 47, 78, 79, 92–94].
Роль врача имеет решающее значение: является ли он / она защитником своего пациента и / или своего общества, или он / она является глобальным защитником всех пациентов в защиту прав человека?
Следовательно, полемика относительно положения пациента неизбежно сливается с огромной проблемой определения роли врача в современном глобализированном обществе: является ли врач квалифицированным специалистом, сторонним консультантом или моральным деятелем? [95–97].
Правосудие как моральное понимание или как религиозное обязательство (обе стороны)
Хотя обширный анализ различного религиозного отношения к торговле органами выходит далеко за рамки этого обзора, упрощение этого сверхсложного предмета может быть манихейским. разделение между этико-религиозными позициями, существенно запрещающим торговлю органами, и прагматической позицией, благоприятствующей краткосрочным выгодам для всех сторон (деньги для донора, почки для реципиента).
Моральная справедливость — это не то же самое, что правовая справедливость: хотя в идеальном мире этические принципы, моральное понимание и правовые позиции, вероятно, должны слиться, это не идеальный мир, и законы могут быть разными, что отражает различные прагматические, религиозные или социальные фоны и выбор [98–105].
Кодексы, регулирующие медицинскую профессию, находятся где-то между этико-моральным кодексом и законом: фактически, по крайней мере в некоторых странах, в отсутствие закона этический кодекс может иметь такое же значение, как и закон. Так было с Нюрнбергским кодексом в Европе, но не в Стамбульской декларации, которая, тем не менее, вынуждает правительства определить четкую позицию в отношении торговли органами (как недавно произошло в Китае) и, наконец, пытается остановить эту продажа человеческих органов [17, 36–38, 106].
До принятия Стамбульской декларации в 2008 г. аналогичные позиции уже были заняты, например, Всемирной организацией здравоохранения: «Руководящие принципы трансплантации органов человека» (1991 г.), запрещающей коммерциализацию человеческих органов как «нарушение прав человека. и человеческое достоинство », а также Европейской конвенцией о правах человека и биомедицине в отношении трансплантации органов и тканей человеческого происхождения (2002 г.), осуждающей торговлю органами и тканями и призывающей государства применять соответствующие санкции [107, 108].
Стамбульская декларация представляет два дополнительных элемента, представляющих большой интерес и новизну: во-первых, она дает четкое определение торговли органами, коммерциализации трансплантатов и трансплантологического туризма: «Путешествие для трансплантации — это перемещение органов, доноров, реципиентов или специалисты по трансплантологии через границы юрисдикции для целей трансплантации. Путешествие для трансплантации становится трансплантологическим туризмом, если оно связано с торговлей органами и / или коммерциализацией трансплантации или если ресурсы (органы, специалисты и центры трансплантации), предназначенные для проведения трансплантации пациентам из-за пределов страны, подрывают способность страны предоставлять услуги по трансплантации самостоятельно. население »[106].
Во-вторых, впервые в истории нефрологии Стамбульская декларация-select представляет медицинскую ассоциацию (ISN) как сторонника общей правовой позиции, таким образом интерпретируя медицинскую профессию не только как техническую, но и как морально-социальный [106].
Правосудие как закон
Торговля органами определяется как преступление, совершаемое среди уязвимых категорий людей. Однако юридическое определение преступления отличается от морального определения преступления, и во всем мире существует несколько позиций: торговля органами может регулироваться и / или допускаться при отсутствии закона или запрещаться законом.
Эта последняя позиция также может иметь разные аспекты: в большинстве стран, где проводилось это исследование, таких как Италия, которые запрещают торговлю органами, нет упоминания о лечении пациентов, купивших почку в другой стране, где такая практика может быть разрешена, отрегулирована или просто терпима. Следовательно, как в примере, обсуждаемом здесь, пациент может получить всю необходимую помощь, независимо от происхождения его / ее почки.
В некоторых странах, например в Германии, покупка органа считается преступлением, и получатель подвергается судебному преследованию по возвращении на свою родину [109].У обеих позиций есть свои плюсы и минусы: первая может отражать большее внимание к частной жизни и уважение основного принципа биоэтики, то есть заботы без осуждения; однако такое отношение косвенно поощряет эксплуатацию в более бедных странах (и может даже быть полезным для системы здравоохранения, как обсуждалось ранее) [110, 111]. Вторая позиция, вероятно, более эффективна в предотвращении торговли органами, но еще раз влияет на роль врача, делая его / ее контролером социальных прав и хранителем законов [112, 113].
Автономность: первое действующее лицо, получатель, покупатель
Принцип уважения автономии гласит, что предпочтения пациента следует уважать, пока пациент информирован о преимуществах и рисках, понял эту информацию и предоставил согласие [114–116].
И снова, с субъектами, которые обращаются за медицинской помощью, такими как наш пациент, обсуждение переходит к информации и ее модальности, другими словами, к взаимоотношениям между врачом и пациентом. Это также смещается к различным границам, окружающим передачу информации, т.е.э., по родству. В патерналистских отношениях врач пытается убедить пациента в «правильном» выборе, в то время как, следуя техническому подходу, эксперт просто сталкивает пациента с рисками, преимуществами и неопределенностями, и через терапевтический альянс ожидается, что обе стороны открыто обсудить их мнения и попытаться найти общий клинический путь [117–120].
Автономия: второй участник, донор, продавец
Это, вероятно, самый важный момент, который отделяет сторонников торговли почками от тех, кто хотел бы ее запретить [121–125].Еще раз, есть несколько уровней обсуждения. Первый из них довольно прост: действительно ли очень бедный человек, то есть тот, кто настолько беден, что решил продать одну из частей своего тела, имеет «свободу выбора без вмешательства какого-либо элемента силы, мошенничество, обман, принуждение, чрезмерное вмешательство или другие скрытые формы принуждения или принуждения », чтобы снова процитировать Нюрнбергскую декларацию?
Однако действительно ли спекулятивное решение рассмотреть потенциального продавца (который не свободен в своем выборе) лишает этого человека единственного шанса улучшить качество своей жизни и / или избежать личных драм?
И снова ответ подразумевает решение спекулятивно-теоретико-философской позиции по сравнению с прагматической, что неизбежно переводит дискуссию на другой уровень: подразумевает ли быть врач выбор этической позиции или врач — прагматический деятель. в более широком мире? Эти позиции в дальнейшем сливаются в концепцию человеческого тела i.е. в целом, как ряд частей, как отдельное благо или как собственность общества? [28, 126, 127].
Как недавно было подчеркнуто рядом фокус-групп в европейских странах, люди с аналогичным культурным и религиозным происхождением могут по-разному отвечать на вопросы о человеческих органах, начиная от «Я мой» и заканчивая «тело — это не машина», таким образом подчеркивая, прежде всего, пределы и риски чрезмерного упрощения [28, 128].
Роль повествовательной этики?
В то время как этика принципала может предложить ценную основу для анализа клинической проблемы и анализа основных проблем, повествовательный подход может быть более подходящим для определения решений в отдельных случаях, принимая во внимание историю болезни пациента, наличие поддержки со стороны семьи, наличие страхов и опасений, а также его / ее повседневная жизнь и работа [129–131].
Было сказано, что «нарративист пытается запечатлеть истории», которые пациенты и их семьи рассказывают о том, как они оказались в конкретном затруднительном положении, а также о том, что стояло за их моральными решениями в более ранние важные моменты [129]. Гибкость нарративизма может компенсировать более жесткую структуру четырех принципов.
История нашего пациента подчеркивает первостепенное значение его страхов заболеть, которые заставили его сначала отрицать свое заболевание, а затем избежать последующего наблюдения, что привело к негативным последствиям.Однако, когда его клинические условия вынудили его сесть на диету и пройти курс лечения, он смог соблюдать терапию с хорошим соблюдением режима лечения, в том числе благодаря сильной поддержке семьи.
Несмотря на свое (очевидное) намерение купить почку, он попросил совета у своего врача, предполагая, что его убеждения, вероятно, были более слабыми, чем он заявлял, неявно прося о помощи и оставляя место для обсуждения. Эти соображения легли в основу попытки проанализировать страхи и ожидания пациента в качестве руководства к процессу эмпирического консультирования, в котором также участвовала его семья (см. Эпилог).
И снова внимание переключается с роли врача как технического, хотя и эмпатического консультанта, на врача как морального агента, роль, определяемая как «способный действовать со ссылкой на добро и зло», и который, следовательно, несет ответственность за свою — ее решения [97, 132, 133]. В этом отношении принципиализм и повествовательный подход призваны помочь врачу лучше понять этические проблемы и принять «правильное решение». Согласно этому подходу, который подчеркивает ответственность врача, необходимы интеллектуальные и моральные добродетели помимо клинических знаний для решения конкретных дилемм [132, 133].
Эпилог случая
Во время первого разговора нефролог в основном выслушал пациента и объяснил ему, что, несмотря на личное мнение против торговли органами, разделяемое большей частью международного нефрологического сообщества, врач не является судьей, проблема торговли органами до сих пор остается предметом споров, и как советник он намеревался сохранить за собой право выражать свое личное мнение.
Врач также пояснил, что в любом случае, в соответствии с местными законами, если пациент решил купить почку, врач сможет позаботиться о нем после трансплантации почки и, указав, что трансплантация может потребовать длительного времени. госпитализации и что она связана с хирургическими и клиническими рисками, он попросил пациента вернуться со своей семьей для дальнейшего обсуждения.
Врач также попросил пациента поговорить с психологом, поскольку его выбор, казалось, был обусловлен страхом и болью, и он также дал ему прочитать статью по этому вопросу (Торговля почками: «Да!» Или «Нет»). ! »[121]), указывая на то, что эта статья не принимала во внимание наличие бедности или преступности, но была предназначена для того, чтобы дать некоторое представление о сложности того, что в тот момент казалось пациенту« разумным выбором ». ».
В документе сообщается о несколько похожем случае, и, хотя отчет был относительно старым, врач решил, что это может быть хорошей отправной точкой для анализа проблемы, не заставляя пациента сталкиваться с самыми жесткими аспектами коммерциализма (эксплуатация, бедность и т.п.) сразу на первом шаге [121].
На следующей встрече присутствовала вся семья. Обсуждение проводилось в соответствии с четырьмя основными принципами, и они подробно обсуждали ожидаемую пользу и «отсутствие ущерба», а также недостатки, которые могут возникнуть у поставщика, согласно международной литературе, которая была предоставлена пациенту и его пациентам. семья. Пациенту также сообщили, что он должен проанализировать правовые аспекты, при необходимости, с экспертом по правовым вопросам, если он решит сделать свой выбор.
После того, как он попросил несколько разъяснений относительно жизни на диализе и согласился встретиться с парой молодых пациентов, находящихся на домашнем гемодиализе, пациент и его семья решили более подробно поразмышлять над моральными и религиозными аспектами проблемы при поддержке католического священника, игравшего важную роль в семье.
Несколько недель спустя пациент сообщил, что решил отказаться от своего плана, и что он и его жена решили оказать психологическую поддержку.Через 4 месяца он начал диализ, а позже его поместили в лист ожидания на трансплантацию почки от умершего донора. Он умер от внезапной смерти через 6 месяцев после начала диализа.
Семья оставалась в хороших отношениях с врачом, и жена однажды сказала: «Мы благодарны за то, что не испытали печали из-за внезапной смерти за границей после пересадки почки, проведенной вопреки его собственным этическим принципам».
Выводы
Это не счастливый конец истории: наш пациент умер в ожидании пересадки почки.Однако семья не считала, что его смерти можно избежать с помощью своевременного взятия взятки, и считала, что, каким бы мрачным он ни был, результат не был связан с выбором, который противоречил моральным и этическим правилам, которые в момент мучений подвергались риску. Быть игнорированным.
С клинической точки зрения внезапная смерть чаще встречается у диализных пациентов; Следовательно, существует вероятность, что если бы он перенес раннюю трансплантацию, его результат был бы другим, учитывая, что пациент считался хорошим кандидатом на трансплантацию почки.Семья никогда не спрашивала, изменила ли своевременная прививка результат, и этот момент никогда не затрагивался в нескольких дальнейших разговорах.
Следует выделить три основных момента на пути принятия решения: полезность разбивки проблем в соответствии с «основными» принципами; важность взаимоотношений между пациентом и врачом, а также как путь к повествованию, персонализированному подходу и пошаговому контролю за принятием решения, вовлекая пациента и его / ее семью в обсуждение, основанное на имеющихся доказательствах. .
Отдельные случаи не являются общими законами, и некоторые вопросы остаются открытыми, например, «наилучшая» степень участия врача в обсуждении; важность руководства третьей стороны, в данном случае католического священника; уровень предоставляемой информации и способ передачи информации («более мягкий путь», как тот, который был выбран, или «более сложный», в первую очередь представляющий доказательства эксплуатации).
Повествовательная этика передает решения в руки врача, оставляя его / ее обсуждать (возможно, с помощью других экспертов) каждый вопрос, адаптированный к тому, что считается «лучшим для отдельного пациента», в соответствии с процессом принятия решения, который соответствует к «персонализированной медицине», которую все чаще называют лучшим вариантом для пациентов, страдающих хроническими заболеваниями.
В отличие от клинической медицины, которая стремится определить единственное наилучшее решение, этическое обсуждение должно, прежде всего, привести к пониманию того, что единого наилучшего решения не существует, в частности, когда четыре принципа демонстрируют множество критических противоречащих друг другу моментов, как и случае здесь.
какова роль нефролога при работе с пациентом, который хочет купить почку?
Abstract
Торговля органами официально запрещена в нескольких странах и основными нефрологическими обществами.Тем не менее, эта практика широко распространена и разрешена или терпима во многих странах, следовательно, в отсутствие универсального закона к опекуну могут обратиться за советом, что поставит его / ее в затруднительное положение между правовыми аспектами, моральными принципами и этическими суждениями. .
Несмотря на Стамбульскую декларацию, которая является широко разделяемой позицией против торговли органами, споры по поводу донорства органов наемниками все еще остаются открытыми, и некоторые эксперты выступают против занимать негативную позицию.В отсутствие четких доказательств клинических недостатков трансплантации наемников по сравнению с хроническим диализом, самоопределение пациента (и, с некоторыми оговорками, донора) может вступать в противоречие с другими этическими принципами, прежде всего непричинением вреда. Настоящая статья была составлена при участии студентов в рамках курса этики в нашей медицинской школе. В нем обсуждается ситуация, в которой врач действует как консультант для пациента, как своего рода «обратное» информированное согласие, в котором пациент спрашивает совета относительно сложного личного решения, и включает своеобразное применение четырех принципов ( милосердие, непричинение вреда, справедливость и автономия) донорской и реципиентной сторонам.
Введение
Почти 30 лет назад в редакционной статье «Ланцета» под названием «Кому принадлежит медицинская техника» рассказывалась увлекательная история о саамах, северных оленях и снегоходах, а также отмечалось, что технологии приносят гораздо больше, чем просто оборудование: они могут привести к истинному сдвигу. в социальных ценностях [1]. Действительно, новые технологии порождают новые этические проблемы, и проблема трансплантации, вероятно, является одним из лучших примеров, затрагивающих несколько аспектов жизни, не только в медицине: достаточно упомянуть «новое определение» смерти, т.е.е. смерть мозга, лежащая в основе донорства трупных органов [2–4].
Корни биоэтики уходят глубоко в историю диализа и заместительной почечной терапии: ограниченная доступность диализа заложила основу для первого комитета по этике в Сиэтле, призванного поддержать решение о назначении диализного лечения нескольким пациентам. , среди нескольких потенциальных кандидатов [5, 6]. Ограниченная доступность почек от трупных доноров в настоящее время создает аналогичные проблемы в нескольких странах, где диализ доступен без ограничений; клиническая и этическая сложность выше в условиях ограниченных ресурсов, в которых трансплантация почки часто является единственным методом лечения, потенциально ведущим к долгосрочному выживанию [5–7].
Глобализация, как с финансовой, так и с культурной точки зрения, связывает людей [8]. Это создает почву для торговли человеческими органами и для трансплантологического туризма, который находится на подъеме, что вызывает обширные и сложные клинические и этические противоречия. Согласно недавнему обзору стрессовых этических проблем в терапии уремии, «добровольная продажа приобретенных донорских почек в настоящее время составляет тысячи операций по пересадке на черном рынке, что составляет примерно четверть всех трансплантаций почек, выполняемых во всем мире» [7].
Несмотря на то, что многие известные медицинские ассоциации осуждают продажу человеческих органов, а несколько религиозных авторитетов, в том числе Папа Иоанн Павел II, открыто выступают против торговли органами, поскольку она нарушает «достоинство человека», проблемы, связанные с нехваткой органов продолжают расти как в богатых, так и в бедных странах, почти по иронии судьбы параллельно с улучшениями в трансплантации почки и, как следствие, расширением показаний, что, в свою очередь, увеличивает число потенциальных реципиентов [7, 9–10, 11–14] .Необходимость стимулов в пользу донорства органов очевидна, хотя методика является предметом разногласий [15, 16].
В то время как медицинские ассоциации и отдельные страны стремятся найти общие цели, проблема продажи почек сливается с универсальными проблемами бедности и эксплуатации [7, 17]. Современные технологии позволяют суррогатным матерям более широко использовать и продавать части тела, включая «аренду маток», что является законным в некоторых странах. Однако это также создает проблемы, которые часто, по крайней мере частично, присущи торговле почками [18–20].
Противники запрета на продажу почек заявляют, что «платные доноры органов не обязательно должны быть жертвами, которые не утратили право определять, что происходит с их телом»; аналогичные возражения выдвигаются в отношении суррогатных матерей [7, 15–17, 21].
Как будет показано ниже, сбыт человеческих органов не всегда является незаконным, и в некоторых странах фактически разрешена покупка почек, в то время как в других условиях отсутствие законодательства автоматически становится синонимом разрешения [21–27].
В этом постоянно меняющемся, сложном и бурном сценарии пациенты с тяжелым хроническим заболеванием почек могут иметь доступ к различным «предложениям» через Интернет (известный случай произошел несколько лет назад на e-bay), и с ними даже могут связаться «Брокеры» [28–30].
Обсуждаемый здесь случай основан на пациенте, который находился под наблюдением в нашей клинической практике. Его история была изменена, чтобы уважать частную жизнь пациента и его семьи. Этот случай был выбран для обсуждения в рамках курса медицинской этики и доказательной медицины в Медицинской школе Туринского университета, Италия.В настоящем отчете резюмируется работа, проделанная со студентами, которых обучали нефролог и два биоэтика.
История болезни
Мужчина 65 лет с хронической болезнью почек 4 стадии (СКФ 20 мл / мин) обратился за медицинской помощью и спросил своего лечащего врача нефролога: «Доктор, могу ли я купить новую почку? Я слышал, что это не запрещено в других странах, и в любом случае я готов заплатить столько, сколько нужно, чтобы получить новую жизнь ».
История пациента без особенностей.Его хроническое заболевание почек предположительно было вызвано атеросклеротическим сосудистым заболеванием. 7 лет назад перенес стентирование почечной артерии. Сообщается, что после процедуры его кровяное давление нормализовалось, и пациент выбыл из нефрологического наблюдения. За полтора года до настоящего обсуждения его направили к нефрологу после того, как его доставили в отделение неотложной помощи после автомобильной аварии, где был обнаружен высокий креатинин сыворотки (3,3 мг / дл) в контексте тяжелой гипертензии (200/115). мм рт. ст.).В то время пациент не принимал никаких лекарств. Не было обнаружено признаков рецидивирующего стеноза почечной артерии, и пациенту начали принимать ингибиторы АПФ и антагонисты кальция для контроля артериального давления, противоурикемические средства, витамин D, пероральный бикарбонат, терапию ЭПО и диету с низким содержанием белка в связи с необходимостью коррекции связанные метаболические нарушения.
После фазы реактивной депрессии пациент продолжил свою работу в качестве владельца и менеджера компании среднего размера и сохранил свои путешествия и социальные привычки, разумно и гибко адаптируясь к низкобелковой диете.Его семья, состоящая из его жены, 20-летней дочери, живущей с семьей и посещающей местный университет, и двух старших сыновей, один из которых работает с отцом, поддерживала его в адаптации к изменениям образа жизни и помогала ему. преодолеть первоначальное противодействие «необходимости принимать слишком много таблеток». Вопрос о трансплантации от живого донора обсуждался в семье, однако его жена была несовместима с АВО и пограничной гипертонией, а сам пациент отказывался от идеи забрать почку от одного из своих детей.Несмотря на хорошее соблюдение диеты и медикаментозной терапии, заболевание почек прогрессировало, и пациент начал проходить клинические и визуальные обследования для внесения в список ожидания трансплантата трупной почки.
Пациент обратился за советом к лечащему врачу-нефрологу.
Врач как консультант: «обратное» информированное согласие
Запрос пациента имел некоторые специфические особенности: на самом деле, он не касался выбора конкретного лечения (трансплантации почки), который был согласован как потенциально наиболее Это был благоприятный выбор, а также не касался идеи родственного (дети) или неродственного (жена) живого пожертвования (еще раз было решено, что это может быть потенциально полезным), но с его правовыми, моральными и этическими аспектами.
Ответ на запрос пациента не подразумевает наличия технических знаний (трансплантация по сравнению с диализом, трансплантация, связанная с жизнью или не связанная с ней), но требует знания социальных и этических аспектов медицины (которые не являются обычной частью медицинской экспертизы), поскольку а также обычного клинического обследования.
Кроме того, ответ на запрос пациента требует, чтобы врач четко определил его / ее роль: / то есть консультант с «родительской» ролью, партнер в совместном решении или технический эксперт, который может отказаться отвечать на этические вопросы, которые не связаны строго с его / ее работой и опытом [31–33].
Каждая из этих ролей может быть этически и клинически разумной. Однако ответы могут существенно отличаться в зависимости от этих поведенческих моделей взаимодействия пациента и врача: родительский или патерналистский консультант попытается убедить пациента, что его выбор несет серьезные этические проблемы и подчеркнет сложные отношения между моральными, правовыми и этическими принципами. проблемы, несмотря на клинические проблемы. Партнер в совместном решении будет действовать как друг, который понимает, слушает и участвует, и который высказывает свое мнение, не приписывая ценности «права или справедливости».Технический эксперт объяснит клинические риски и ограничит любые дополнительные показания предложениями, которые могут еще больше раскрыть этические аспекты, возможно, с помощью специалиста. В то время как врач, который следует исключительно техническому подходу, может каким-то образом избежать конкретных вопросов, указав другого «технического эксперта», к которому может быть направлен пациент, тем, кто следует родительской модели или кто стремится к терапевтическому альянсу, следует сделать еще один шаг вперед в своем деле. анализ случая и всестороннее обсуждение с пациентом.
«Двойное» применение четырех принципов
Четыре принципа так называемой этики принциплистов предлагают полезный инструмент для анализа сложных этических проблем, в то время как интеграция с более гибким нарративным подходом может быть полезна для уточнения прагматических подходов. стратегии, адаптированные к индивидуальным случаям [34, 35].
В этом случае анализ в соответствии с четырьмя принципами (милосердие, непричинение вреда, справедливость и автономия) является своеобразным, поскольку он имеет дело с двумя людьми, донором и получателем, и польза одного может контрастировать с вредом другого. другой.Более того, концепция справедливости может иметь разные значения, поскольку правовая справедливость, моральная справедливость и этическая справедливость часто частично, но не полностью перекрываются.
Определение принципа автономии также сложно, не только потому, что оно включает два разных выбора: дарение или продажа, и получение или покупка, но также потому, что оно подразумевает отражение определения (и существования) автономии в контексте бедности, как ясно сказано в первом принципе Нюрнбергского кодекса: «Добровольное согласие человека абсолютно необходимо [36].Это означает, что вовлеченное лицо должно иметь правоспособность давать согласие; должны располагаться таким образом, чтобы иметь возможность осуществлять свободу выбора без вмешательства какого-либо элемента силы, обмана, обмана, принуждения, чрезмерного воздействия или других скрытых форм принуждения или принуждения; и должен обладать достаточными знаниями и пониманием элементов рассматриваемого предмета, чтобы позволить ему / ей принять понимание и осознанное решение »[36–38].
Является ли бедность формой принуждения или принуждения — один из центральных вопросов при обсуждении торговли человеческими органами [39–42].
Благотворительность
Первый участник: получатель — покупатель
Ожидаемая польза для пациента, страдающего тяжелым хроническим заболеванием почек, очевидна: более долгая и качественная жизнь. Со статистической точки зрения, у пациента есть высокая вероятность увеличения продолжительности жизни и улучшения качества лечения путем трансплантации, а не диализа [43–45].
В контексте трансплантации при соблюдении основных клинических требований трансплантация от живого донора обеспечивает лучшую выживаемость органов и пациентов, чем трансплантация от умершего донора [46, 47].Срок проведения диализа отрицательно коррелирует с выживаемостью после трансплантации, поэтому некоторые авторы предполагают, что трансплантацию почки следует выполнять как можно раньше [48, 49].
Однако картина, вероятно, более сложная, и есть как минимум пять моментов, которые следует обсудить с пациентом.
Во-первых: статистическая выгода в популяции не обязательно является клинической выгодой для каждого пациента: тот факт, что результаты трансплантации почки лучше, чем результаты диализа, не является синонимом успеха для «нашего» пациента, который должен знать об этом. пределы его / ее клинического решения (например, ранняя и поздняя потеря функции почек, повышенный риск инфекции в краткосрочной перспективе и, возможно, неоплазии в долгосрочной перспективе).
Во-вторых, очень мало данных о отдаленных результатах трансплантации почек из проданных почек. В рамках немногочисленных исследований было сообщено о нескольких дополнительных рисках, включая хирургические проблемы и тяжелые инфекции [50–55].
В-третьих, нет опубликованных данных, сравнивающих смертность и заболеваемость на диализе и платной трансплантации органов.
В-четвертых, при основных сравнениях выживаемости между диализом и трансплантацией не учитывались сеансы интенсивного диализа, которые могут иметь дополнительную ценность, по крайней мере, в плане «более безопасного ожидания» трансплантата почки [56–58].
В заключение, преимущества, которые, как предполагают пациенты, они получат, по крайней мере частично верны, когда мы сравниваем трансплантацию от живого донора с диализом. Воспринимаемые преимущества, вероятно, переоцениваются, поскольку риски для «туристической» трансплантации могут быть выше, чем для трансплантатов, полученных от доноров, не являющихся наемниками. Однако отсутствие информации о долгосрочных результатах делает это утверждение предположительным. Кроме того, поскольку пациент рассматривает возможность того, что может считаться «нетрадиционной» трансплантацией, следует также принимать во внимание преимущества нетрадиционного диализа, хотя и более назойливого в повседневной жизни.
Второй участник: Донор — продавец
Несомненно: единственное преимущество для донора — финансовое.
Также хорошо известно, что донор получает только крошки от общей суммы, уплаченной получателем, большая часть которой идет на гонорары и больничные сборы. Степень финансовой выгоды для донора, или, другими словами, степень эксплуатации, сильно различается по всему миру, с наименьшими выгодами и наибольшими рисками в условиях отсутствия каких-либо правил по сравнению с несколькими условиями, в которых строгие правила в отношении налажена продажа органов [59–61].
Недавнее крупное исследование, проведенное в Пакистане, одной из стран, регулирующих продажу почек, подчеркивает, что, помимо негативного воздействия на здоровье донора, даже несмотря на то, что пожертвования в основном были вызваны необходимостью оплаты долгов, лишь меньшинство продавцов по-прежнему оставались финансово независимыми через несколько лет после пожертвования [60].
Отсутствие вреда
Первый субъект: получатель — покупатель
Как уже сообщалось, существует повышенный риск, связанный с «туристической» трансплантацией, в основном из-за повышенного риска инфекционных заболеваний и хирургических осложнений.Риски сохраняются в среднесрочной перспективе, когда пациент возвращается домой, и они усугубляются тем фактом, что довольно часто клинические записи не предоставляются и связь между командой, которая возьмет на себя постоянный уход за пациентом, и командой, которая проведенная трансплантация почки минимальна, если вообще проводится [51–55, 62].
Похоже, между центрами существуют большие различия, и утверждение о том, что качество трансплантации наемников всегда низкое, может на самом деле представлять собой чрезмерное упрощение; однако следует также признать, что риски известны лишь частично [62].
И снова, объем консультирования, который должен быть предоставлен, сливается с обсуждением роли лица, осуществляющего уход, и, возможно, также о личной позиции человека в отношении маркетинга человеческих органов.
Этические и психологические вопросы должны иметь огромное значение, однако в нашем поиске в Medline мы не нашли никаких исследований, посвященных долгосрочным психологическим последствиям покупки почки. Опять же, этот вопрос может быть непростым, и уравнение «покупатель = человек без этических проблем» может быть слишком упрощенным, а также случаи, когда речь идет о нашем пациенте, который является «хорошим нормальным человеком», интегрированным в свое общество и обладающим удовлетворительным семейная жизнь, далеко не редкость.
В такой ситуации, когда покупателя нельзя назвать безгрешной акулой, мы можем ожидать, что долгосрочное внедрение «новой почки» будет более трудным, чем считалось ранее [63–71]. Этот вопрос, вероятно, также имеет важные культурные различия, принимая во внимание перспективы получателей в Средиземноморском регионе по сравнению с англосаксонскими странами, а также на основе религиозных убеждений [63–74].
Второй «субъект»: донор — продавец
Литература о донорах почек «по финансовым причинам» относительно скудна и в основном поступает из таких стран, как Пакистан или Иран, в которых прагматическая клиническая и правовая позиция свидетельствует о том, что регулируемый рынок.Следовательно, мы можем ожидать, что эти данные являются «лучшими» из имеющихся, а результаты хуже и риски выше в условиях, когда отсутствие регулирования оставляет больше возможностей для эксплуатации. Было показано, что в рамках этих ограничений поставщики почек подвержены большему клиническому риску по сравнению с другими добровольными живыми донорами в той же стране [75–78].
Различия в качестве жизни и психологическом воздействии еще более разительны: даже если добровольное донорство почки не всегда может быть сверкающим золотом, психологический опыт продавцов почки крайне негативен, особенно по сравнению с опытом добровольных доноров почки [ 78–81].
Правосудие
Есть несколько законных способов рассматривать справедливость: справедливость как справедливое распределение возможностей и ресурсов; справедливость как морально-этическое право с учетом различных религиозных точек зрения; справедливость как законы.
Правосудие как справедливое распределение возможностей (получатель и донор)
Идея заключается в том, что бремя и преимущества лечения должны справедливо распределяться между всеми группами общества. В этом отношении справедливость можно оценивать по четырем основным направлениям: справедливое распределение (критически важное в случае ограниченных ресурсов), конкурирующие потребности, права и обязанности и потенциальные конфликты с установленным законодательством [82–86].
Еще раз, распределение можно интерпретировать по-разному, например, распределение финансовых ресурсов, доступа к медицинскому обслуживанию, а также самого лечения, как в случае трансплантации почки, которая является финансово выгодной по сравнению с диализом, но почки от умерших доноров доступны не каждому пациенту или, по крайней мере, недоступны в течение короткого периода времени [87–91].
Следовательно, это понятие справедливости можно интерпретировать по-разному: если справедливость понимается как всеобщее справедливое распределение, то существуют разительные различия между дарителем и получателем, или, другими словами, продавцом и покупателем: здесь вопрос очевидного неравенства сливается с огромная проблема бедности, ведущая к дальнейшей эксплуатации бедных.Несомненно, существует сильный конфликт интересов между донором и реципиентом, и необходимость продать почку сама по себе предполагает неравный доступ к основным потребностям общества, включая здравоохранение.
И наоборот, если проблема справедливости подразумевается в смысле оптимизации ограниченных ресурсов трансплантации, тогда выбор не может быть необоснованным: пациент не конкурирует с другими субъектами за ограниченное количество трансплантатов, доступных от умерших доноров почки. и, в более широком масштабе, поскольку диализ стоит больше, чем трансплантация, этот выбор также может быть благоприятным для его / ее собственной системы здравоохранения, по крайней мере, в таких случаях, как этот, в котором донор и реципиент не проживают в одном и том же страна.Но если мы перенесем сценарий на глобальный уровень, мы должны рассмотреть возможность того, что клинический вред донору препятствует получению преимуществ для реципиента [46, 47, 78, 79, 92–94].
Роль врача имеет решающее значение: является ли он / она защитником своего пациента и / или своего общества, или он / она является глобальным защитником всех пациентов в защиту прав человека?
Следовательно, полемика относительно положения пациента неизбежно сливается с огромной проблемой определения роли врача в современном глобализированном обществе: является ли врач квалифицированным специалистом, сторонним консультантом или моральным деятелем? [95–97].
Правосудие как моральное понимание или как религиозное обязательство (обе стороны)
Хотя обширный анализ различного религиозного отношения к торговле органами выходит далеко за рамки этого обзора, упрощение этого сверхсложного предмета может быть манихейским. разделение между этико-религиозными позициями, существенно запрещающим торговлю органами, и прагматической позицией, благоприятствующей краткосрочным выгодам для всех сторон (деньги для донора, почки для реципиента).
Моральная справедливость — это не то же самое, что правовая справедливость: хотя в идеальном мире этические принципы, моральное понимание и правовые позиции, вероятно, должны слиться, это не идеальный мир, и законы могут быть разными, что отражает различные прагматические, религиозные или социальные фоны и выбор [98–105].
Кодексы, регулирующие медицинскую профессию, находятся где-то между этико-моральным кодексом и законом: фактически, по крайней мере в некоторых странах, в отсутствие закона этический кодекс может иметь такое же значение, как и закон. Так было с Нюрнбергским кодексом в Европе, но не в Стамбульской декларации, которая, тем не менее, вынуждает правительства определить четкую позицию в отношении торговли органами (как недавно произошло в Китае) и, наконец, пытается остановить эту продажа человеческих органов [17, 36–38, 106].
До принятия Стамбульской декларации в 2008 г. аналогичные позиции уже были заняты, например, Всемирной организацией здравоохранения: «Руководящие принципы трансплантации органов человека» (1991 г.), запрещающей коммерциализацию человеческих органов как «нарушение прав человека. и человеческое достоинство », а также Европейской конвенцией о правах человека и биомедицине в отношении трансплантации органов и тканей человеческого происхождения (2002 г.), осуждающей торговлю органами и тканями и призывающей государства применять соответствующие санкции [107, 108].
Стамбульская декларация представляет два дополнительных элемента, представляющих большой интерес и новизну: во-первых, она дает четкое определение торговли органами, коммерциализации трансплантатов и трансплантологического туризма: «Путешествие для трансплантации — это перемещение органов, доноров, реципиентов или специалисты по трансплантологии через границы юрисдикции для целей трансплантации. Путешествие для трансплантации становится трансплантологическим туризмом, если оно связано с торговлей органами и / или коммерциализацией трансплантации или если ресурсы (органы, специалисты и центры трансплантации), предназначенные для проведения трансплантации пациентам из-за пределов страны, подрывают способность страны предоставлять услуги по трансплантации самостоятельно. население »[106].
Во-вторых, впервые в истории нефрологии Стамбульская декларация-select представляет медицинскую ассоциацию (ISN) как сторонника общей правовой позиции, таким образом интерпретируя медицинскую профессию не только как техническую, но и как морально-социальный [106].
Правосудие как закон
Торговля органами определяется как преступление, совершаемое среди уязвимых категорий людей. Однако юридическое определение преступления отличается от морального определения преступления, и во всем мире существует несколько позиций: торговля органами может регулироваться и / или допускаться при отсутствии закона или запрещаться законом.
Эта последняя позиция также может иметь разные аспекты: в большинстве стран, где проводилось это исследование, таких как Италия, которые запрещают торговлю органами, нет упоминания о лечении пациентов, купивших почку в другой стране, где такая практика может быть разрешена, отрегулирована или просто терпима. Следовательно, как в примере, обсуждаемом здесь, пациент может получить всю необходимую помощь, независимо от происхождения его / ее почки.
В некоторых странах, например в Германии, покупка органа считается преступлением, и получатель подвергается судебному преследованию по возвращении на свою родину [109].У обеих позиций есть свои плюсы и минусы: первая может отражать большее внимание к частной жизни и уважение основного принципа биоэтики, то есть заботы без осуждения; однако такое отношение косвенно поощряет эксплуатацию в более бедных странах (и может даже быть полезным для системы здравоохранения, как обсуждалось ранее) [110, 111]. Вторая позиция, вероятно, более эффективна в предотвращении торговли органами, но еще раз влияет на роль врача, делая его / ее контролером социальных прав и хранителем законов [112, 113].
Автономность: первое действующее лицо, получатель, покупатель
Принцип уважения автономии гласит, что предпочтения пациента следует уважать, пока пациент информирован о преимуществах и рисках, понял эту информацию и предоставил согласие [114–116].
И снова, с субъектами, которые обращаются за медицинской помощью, такими как наш пациент, обсуждение переходит к информации и ее модальности, другими словами, к взаимоотношениям между врачом и пациентом. Это также смещается к различным границам, окружающим передачу информации, т.е.э., по родству. В патерналистских отношениях врач пытается убедить пациента в «правильном» выборе, в то время как, следуя техническому подходу, эксперт просто сталкивает пациента с рисками, преимуществами и неопределенностями, и через терапевтический альянс ожидается, что обе стороны открыто обсудить их мнения и попытаться найти общий клинический путь [117–120].
Автономия: второй участник, донор, продавец
Это, вероятно, самый важный момент, который отделяет сторонников торговли почками от тех, кто хотел бы ее запретить [121–125].Еще раз, есть несколько уровней обсуждения. Первый из них довольно прост: действительно ли очень бедный человек, то есть тот, кто настолько беден, что решил продать одну из частей своего тела, имеет «свободу выбора без вмешательства какого-либо элемента силы, мошенничество, обман, принуждение, чрезмерное вмешательство или другие скрытые формы принуждения или принуждения », чтобы снова процитировать Нюрнбергскую декларацию?
Однако действительно ли спекулятивное решение рассмотреть потенциального продавца (который не свободен в своем выборе) лишает этого человека единственного шанса улучшить качество своей жизни и / или избежать личных драм?
И снова ответ подразумевает решение спекулятивно-теоретико-философской позиции по сравнению с прагматической, что неизбежно переводит дискуссию на другой уровень: подразумевает ли быть врач выбор этической позиции или врач — прагматический деятель. в более широком мире? Эти позиции в дальнейшем сливаются в концепцию человеческого тела i.е. в целом, как ряд частей, как отдельное благо или как собственность общества? [28, 126, 127].
Как недавно было подчеркнуто рядом фокус-групп в европейских странах, люди с аналогичным культурным и религиозным происхождением могут по-разному отвечать на вопросы о человеческих органах, начиная от «Я мой» и заканчивая «тело — это не машина», таким образом подчеркивая, прежде всего, пределы и риски чрезмерного упрощения [28, 128].
Роль повествовательной этики?
В то время как этика принципала может предложить ценную основу для анализа клинической проблемы и анализа основных проблем, повествовательный подход может быть более подходящим для определения решений в отдельных случаях, принимая во внимание историю болезни пациента, наличие поддержки со стороны семьи, наличие страхов и опасений, а также его / ее повседневная жизнь и работа [129–131].
Было сказано, что «нарративист пытается запечатлеть истории», которые пациенты и их семьи рассказывают о том, как они оказались в конкретном затруднительном положении, а также о том, что стояло за их моральными решениями в более ранние важные моменты [129]. Гибкость нарративизма может компенсировать более жесткую структуру четырех принципов.
История нашего пациента подчеркивает первостепенное значение его страхов заболеть, которые заставили его сначала отрицать свое заболевание, а затем избежать последующего наблюдения, что привело к негативным последствиям.Однако, когда его клинические условия вынудили его сесть на диету и пройти курс лечения, он смог соблюдать терапию с хорошим соблюдением режима лечения, в том числе благодаря сильной поддержке семьи.
Несмотря на свое (очевидное) намерение купить почку, он попросил совета у своего врача, предполагая, что его убеждения, вероятно, были более слабыми, чем он заявлял, неявно прося о помощи и оставляя место для обсуждения. Эти соображения легли в основу попытки проанализировать страхи и ожидания пациента в качестве руководства к процессу эмпирического консультирования, в котором также участвовала его семья (см. Эпилог).
И снова внимание переключается с роли врача как технического, хотя и эмпатического консультанта, на врача как морального агента, роль, определяемая как «способный действовать со ссылкой на добро и зло», и который, следовательно, несет ответственность за свою — ее решения [97, 132, 133]. В этом отношении принципиализм и повествовательный подход призваны помочь врачу лучше понять этические проблемы и принять «правильное решение». Согласно этому подходу, который подчеркивает ответственность врача, необходимы интеллектуальные и моральные добродетели помимо клинических знаний для решения конкретных дилемм [132, 133].
Эпилог случая
Во время первого разговора нефролог в основном выслушал пациента и объяснил ему, что, несмотря на личное мнение против торговли органами, разделяемое большей частью международного нефрологического сообщества, врач не является судьей, проблема торговли органами до сих пор остается предметом споров, и как советник он намеревался сохранить за собой право выражать свое личное мнение.
Врач также пояснил, что в любом случае, в соответствии с местными законами, если пациент решил купить почку, врач сможет позаботиться о нем после трансплантации почки и, указав, что трансплантация может потребовать длительного времени. госпитализации и что она связана с хирургическими и клиническими рисками, он попросил пациента вернуться со своей семьей для дальнейшего обсуждения.
Врач также попросил пациента поговорить с психологом, поскольку его выбор, казалось, был обусловлен страхом и болью, и он также дал ему прочитать статью по этому вопросу (Торговля почками: «Да!» Или «Нет»). ! »[121]), указывая на то, что эта статья не принимала во внимание наличие бедности или преступности, но была предназначена для того, чтобы дать некоторое представление о сложности того, что в тот момент казалось пациенту« разумным выбором ». ».
В документе сообщается о несколько похожем случае, и, хотя отчет был относительно старым, врач решил, что это может быть хорошей отправной точкой для анализа проблемы, не заставляя пациента сталкиваться с самыми жесткими аспектами коммерциализма (эксплуатация, бедность и т.п.) сразу на первом шаге [121].
На следующей встрече присутствовала вся семья. Обсуждение проводилось в соответствии с четырьмя основными принципами, и они подробно обсуждали ожидаемую пользу и «отсутствие ущерба», а также недостатки, которые могут возникнуть у поставщика, согласно международной литературе, которая была предоставлена пациенту и его пациентам. семья. Пациенту также сообщили, что он должен проанализировать правовые аспекты, при необходимости, с экспертом по правовым вопросам, если он решит сделать свой выбор.
После того, как он попросил несколько разъяснений относительно жизни на диализе и согласился встретиться с парой молодых пациентов, находящихся на домашнем гемодиализе, пациент и его семья решили более подробно поразмышлять над моральными и религиозными аспектами проблемы при поддержке католического священника, игравшего важную роль в семье.
Несколько недель спустя пациент сообщил, что решил отказаться от своего плана, и что он и его жена решили оказать психологическую поддержку.Через 4 месяца он начал диализ, а позже его поместили в лист ожидания на трансплантацию почки от умершего донора. Он умер от внезапной смерти через 6 месяцев после начала диализа.
Семья оставалась в хороших отношениях с врачом, и жена однажды сказала: «Мы благодарны за то, что не испытали печали из-за внезапной смерти за границей после пересадки почки, проведенной вопреки его собственным этическим принципам».
Выводы
Это не счастливый конец истории: наш пациент умер в ожидании пересадки почки.Однако семья не считала, что его смерти можно избежать с помощью своевременного взятия взятки, и считала, что, каким бы мрачным он ни был, результат не был связан с выбором, который противоречил моральным и этическим правилам, которые в момент мучений подвергались риску. Быть игнорированным.
С клинической точки зрения внезапная смерть чаще встречается у диализных пациентов; Следовательно, существует вероятность, что если бы он перенес раннюю трансплантацию, его результат был бы другим, учитывая, что пациент считался хорошим кандидатом на трансплантацию почки.Семья никогда не спрашивала, изменила ли своевременная прививка результат, и этот момент никогда не затрагивался в нескольких дальнейших разговорах.
Следует выделить три основных момента на пути принятия решения: полезность разбивки проблем в соответствии с «основными» принципами; важность взаимоотношений между пациентом и врачом, а также как путь к повествованию, персонализированному подходу и пошаговому контролю за принятием решения, вовлекая пациента и его / ее семью в обсуждение, основанное на имеющихся доказательствах. .
Отдельные случаи не являются общими законами, и некоторые вопросы остаются открытыми, например, «наилучшая» степень участия врача в обсуждении; важность руководства третьей стороны, в данном случае католического священника; уровень предоставляемой информации и способ передачи информации («более мягкий путь», как тот, который был выбран, или «более сложный», в первую очередь представляющий доказательства эксплуатации).
Повествовательная этика передает решения в руки врача, оставляя его / ее обсуждать (возможно, с помощью других экспертов) каждый вопрос, адаптированный к тому, что считается «лучшим для отдельного пациента», в соответствии с процессом принятия решения, который соответствует к «персонализированной медицине», которую все чаще называют лучшим вариантом для пациентов, страдающих хроническими заболеваниями.
В отличие от клинической медицины, которая стремится определить единственное наилучшее решение, этическое обсуждение должно, прежде всего, привести к пониманию того, что единого наилучшего решения не существует, в частности, когда четыре принципа демонстрируют множество критических противоречащих друг другу моментов, как и случае здесь.
Покупка почки или борьба за лучшую жизнь
Покупка почки может показаться ужасным занятием для большинства из нас, но вы можете понять, почему некоторые люди все еще делают этот выбор после прочтения истории брата Ясмин.Мы надеемся, что эти несколько строк помогут вам лучше понять причины этого слишком часто отчаянного решения и отговорить пациентов с почками от выбора этого пути.
Некоторое время назад у меня была возможность поговорить с Ясмин Гурки, тренером по личному развитию и здоровью, которая начала отстаивать осведомленность о заболеваниях почек в Великобритании после того, что случилось с ее братом.
У брата Ясмин развилась болезнь почек из-за вирусной инфекции, которую не лечили, когда он был маленьким ребенком.Ему везло на долгие годы, он получил хорошее лечение и пересадку почки. Однако в 24 года у него снова отказали почки, и ему пришлось начать диализ. Пребывание на диализе изменило его: он впал в депрессию, изменился взгляд на жизнь, его здоровье становилось все хуже и хуже. «Я запомнил его как сильного молодого человека, желающего бороться за лучшую, нормальную жизнь. Конечно, он мог бы жить на диализе, но это было очень болезненное лечение как психологически, так и физически », — говорит Ясмин.
После долгого ожидания донора почки в Великобритании ее брат поделился с Ясмин своим решением купить почку за границей. Сначала она была шокирована, но, тронутая его борьбой и болью, согласилась помочь ему в его путешествии. Они решили найти почку в Пакистане, так как это было проще с точки зрения логистики, потому что их семья родом из этого места. К сожалению, когда они прибыли в Пакистан, только что был принят новый закон против пересадки почек. Они ждали там некоторое время, надеясь получить шанс, но тщетно.Вернувшись в Великобританию, брату Ясмин поставили диагноз гепатит С. Это была битва за то, чтобы его почки оставались здоровыми. Врачи начали тяжелое лечение, чтобы вылечить гепатит, но ничего не помогло. Тяжелые лекарства еще больше повредили его здоровью и ослабили иммунную систему. После заражения обычным гриппом у него развилась пневмония, и несколько дней спустя он скончался.
Желание Ясмин поделиться своим опытом и своей работой по заболеванию почек исходило от ее брата. Его история вдохновила ее на написание книги о незаконном обороте почек и отчаянии, которое окружает эту проблему.
Цель ее книги «Почки на продажу, борьба за выживание» была первой работой по личному исцелению после потери ее брата, но вскоре стала способом привлечь внимание к этой важной теме. Она написала обо всем, через что он прошел, чтобы привлечь внимание к нехватке доноров почек в Великобритании и отговорить людей, находящихся в той же ситуации, что и ее брат, покупать почку.
Зачем людям покупать почки?
«Потому что в Великобритании не хватает почек», — сказала Ясмин.Кроме того, шансы на успешную и длительную трансплантацию выше, если вы получите почку от человека того же этнического происхождения. К сожалению, в Великобритании лист ожидания для чернокожих азиатских людей даже длиннее, в основном из-за религиозных убеждений: согласно мусульманским заповедям, тело должно возвращаться к своему создателю как единое целое. Таким образом, донорство органов не очень распространено и не очень заметно, что заставляет многих людей воздерживаться от донорства своих почек или бояться этого.
Ясмин хочет подчеркнуть, что люди должны знать, что быстрых решений не существует. «Покупка почки в любой точке мира по-прежнему незаконна, и если вы продолжите эту незаконную торговлю, вы можете получить больше, чем вы рассчитываете». Находиться на диализе и ждать трансплантации может быть не идеальной ситуацией, но лучше, чем то, что вы можете получить другим путем.
Ясмин надеется, что история ее брата затронет других людей и отговорит их от выбора того, что может показаться более легким вариантом лечения болезни почек.
Хотите связаться с Ясмин и, возможно, помочь повысить осведомленность о донорстве почек, посетите ее веб-сайт:
www.yasminghurki.com
Размещено в Без категории
Быть здоровым — это весело! Влияние общества на здоровье женщин: история ФатимыПочки на продажу: как органы могут быть куплены через социальные сети на Филиппинах
Тем не менее, всеобщее регулирование социальных сетей оказалось проблематичным. В Facebook, например, ряд пользователей на Филиппинах разместили сообщения, предлагающие открыто продать свои почки и с многочисленными подробностями — от номеров телефонов до результатов различных тестов здоровья и того, как они ведут здоровый образ жизни без сигарет. и алкоголь.
По словам Виктора Лоренцо, начальника отдела киберпреступлений Национального бюро расследований Филиппин, незаконная торговля человеческими органами остается в стране процветающим и прибыльным бизнесом. По его словам, с помощью Интернета преступники могут вести переговоры, не выходя из дома, и оставаться анонимными.
Тем не менее, у онлайн-коммуникаций есть свои плюсы и минусы.
«Если вы выходите в Интернет, за вами также можно будет наблюдать онлайн», — сказал Лоренцо CNA.
Продажа органов является незаконной. Когда вы этим занимаетесь, у вас должна быть возможность общаться с донорами, покупателями и финансистами. Значит, им нужно общаться. Чтобы привлечь жертвователей, они должны публично и открыто размещать рекламу. Они не могут войти в даркнет, потому что многие люди не могут получить к нему доступ. И в этом наше преимущество
Полиция по борьбе с киберпреступлениями на Филиппинах регулярно сканирует Интернет на предмет подозрительных действий. Когда они узнают о возможной торговле органами, они направляют информацию в соответствующие органы для последующих операций.Иногда, добавил Лоренцо, фрагменты информации объединяются, чтобы отобразить географический образец, который может сузить области, о которых идет речь.
«За онлайн-транзакцией стоит реальное лицо», — сказал агент по киберпреступности. «Несмотря на то, что они анонимны, по крайней мере, у вас есть определенная информация о людях, стоящих за этой транзакцией, и этого будет достаточно для нас, чтобы провести расследование».
ПРОДАЖА ОРГАНОВ: БИЛЕТ НА ВЫЖИВАНИЕ
Тем не менее, правоохранительные органы, возможно, не смогут искоренить черный рынок органов в одиночку.Таким образом, усилия по борьбе с торговлей людьми также предпринимаются в больницах, имеющих лицензию на проведение трансплантации. Надзор за этими учреждениями на Филиппинах осуществляет Национальный комитет по этике трансплантологии, основная роль которого заключается в том, чтобы гарантировать, что каждое донорство органов является законным и свободным от коммерческой выгоды.
«Когда вы говорите« донорство органов », предполагается, что оно будет неденежным. Это должно быть чисто добровольным, поистине альтруистическим и свободным от неуместного соблазна », — сказал д-р Франсиско Сармьенто из Филиппинской программы донорства и трансплантации органов Министерства здравоохранения.
По словам доктора Сармиенто, на Филиппинах от доноров и реципиентов органов требуется финансовый нейтралитет. Это означает, что обе стороны не должны ни получать, ни терять в финансовом отношении из-за акта пожертвования.
Так что любое изменение более или менее приведет к скользкой дорожке к торговле органами », — добавил он. «В случае донорства органов живыми, не связанными с этим, здесь и начинаются осложнения.
Посредством собеседований с потенциальными донорами и реципиентами комитеты по этике трансплантологии должны определить готовность каждого донорства органов и убедиться, что это намерение не является результатом принуждения, обмана или эксплуатации.Однако были сообщения о том, что некоторые медицинские работники сами руководят незаконной операцией по пересадке человеческих органов.
«Они называют это« комплексным пакетом », что означает, что они вербуют донора и организуют операцию. Оплата будет производиться через них, и именно они распределяют ее среди команды », — сказал д-р Сармьенто.
«У нас есть отчеты, но они все еще нуждаются в проверке. Наши правоохранители проинформированы об этом, и с их стороны будет вестись необходимая слежка.»
В Иране уникальная система позволяет осуществлять платежи для доноров почек
ТЕГЕРАН, Иран — Вихревой гул диализного аппарата мог бы стать саундтреком к остальной части жизни Захры Хаджикарими, если бы не необычная программа в Иране, которая позволяет людям купить почку от живого донора.
Почечная программа Ирана отличается от других мировых систем донорства органов тем, что открыто разрешает выплаты, как правило, в несколько тысяч долларов. По словам правительства, это помогло эффективно ликвидировать в стране список ожидания трансплантации почки с 1999 года, в отличие от западных стран, таких как США, где десятки тысяч человек надеются на орган и тысячи умирают в ожидании каждый год.
Критики предупреждают, что система может охотиться на бедняков в экономике Ирана, которая давно находится под санкциями, с рекламой, обещающей деньги за почки. Всемирная организация здравоохранения и другие группы выступают против «коммерциализации» трансплантации органов. Некоторые утверждают, что такая платная система в США или где-либо еще может поставить тех, кто не может позволить себе платить, в невыгодное положение в плане защиты почки, если она им понадобится.
объявление
Но поскольку продажи органов на черном рынке продолжаются в таких странах, как Индия, Филиппины и Пакистан, и многие умирают каждый год в ожидании почек, некоторые врачи и другие эксперты призывают Америку и другие страны рассмотреть вопрос о принятии аспектов системы Ирана для спасения жизней.
«У некоторых доноров есть финансовая мотивация. Нельзя сказать, что нет. Если бы у (этих доноров) не было финансовых мотивов, они бы не … пожертвовали почку », — сказал Associated Press Хашем Гасеми, глава Ирана, возглавляемой Ассоциацией диализных и трансплантологических пациентов. «А у некоторых людей просто благотворительность».
объявление
AP получил редкий доступ к программе Ирана, посещая пациентов на диализе, ожидающих орган, разговаривая с человеком, готовящимся продать одну из его почек, и наблюдая, как хирурги в Тегеране проводят трансплантацию.Все опрошенные подчеркивали альтруистический характер программы — даже несмотря на то, что граффити, нацарапанные на стенах и деревьях возле больниц в столице Ирана, рекламировали людей, предлагающих продать почку за наличные.
Что касается донорства органов, почки уникальны. Хотя люди рождаются с двумя, большинство из них могут жить полноценной и здоровой жизнью, фильтруя только одну кровь из отходов. И хотя донор и реципиент должны иметь совместимую группу крови, трансплантаты от неродственных доноров столь же успешны, как и от близких родственников.Кроме того, долгосрочную выживаемость почек от живого донора значительно выше, чем от почки от умершего донора.
Иран начал операцию по пересадке почки в 1967 году, но после Исламской революции 1979 года и штурма посольства США в Тегеране количество операций замедлилось, отчасти из-за санкций. Иран разрешал пациентам выезжать за границу на протяжении большей части 1980-х годов для трансплантации, в том числе в Америку. Но высокие затраты, постоянно растущая очередь пациентов и изнурительная восьмилетняя война Ирана с Ираком вынудили страну отказаться от программы выезда за границу.
В 1988 году Иран создал программу, которая существует сегодня. Человека, нуждающегося в почке, направляют в Ассоциацию пациентов с диализом и трансплантацией, которая подбирает тех, кому нужна почка, с потенциальным здоровым взрослым донором. Правительство оплачивает операции, в то время как донор получает медицинское страхование в течение как минимум одного года и снижает ставки на медицинское страхование в течение многих лет после этого в государственных больницах.
Те, кто является посредником при подключении, не получают оплаты. Они помогают договориться о финансовой компенсации, которую получает донор, обычно в размере 4500 долларов.Они также помогают определить, когда иранские благотворительные организации или богатые люди покрывают расходы для тех, кто не может позволить себе заплатить за почку.
Сегодня более 1480 человек получают трансплантацию почки от живого донора в Иране каждый год, что составляет около 55 процентов от общего числа 2700 трансплантаций ежегодно, по данным правительства. Ежегодно диализ проходят около 25 000 человек, но большинство из них не обращаются за трансплантацией, потому что страдают другими серьезными проблемами со здоровьем или слишком стары.
Примерно 8–10 процентов подавших заявления получают отказ из-за плохого состояния здоровья и других проблем.Средняя выживаемость тех, кто получает новую почку, составляет от семи до 10 лет, хотя некоторые живут дольше, согласно иранским отчетам.
В США около трети пожертвований почек поступает от живых доноров. Средняя почка от умершего донора длится 10 лет, а от живого донора — около 15 лет, по словам доктора Дэвида Классена из United Network for Organ Sharing, или UNOS, которая курирует систему трансплантации в США. Реципиенты почек от живых доноров в США чувствуют себя лучше, отчасти потому, что они не были на диализе задолго до трансплантации.
Для Хаджикарими, 52-летней иранки, матери двоих детей, трансплантация не может произойти достаточно скоро. У нее отказали почки, врачи обнаружили в ее моче уровень белка выше нормы, и она уже четыре месяца находится на диализе.
За это время врачи определили, что Хаджикари может пройти трансплантацию, и некоммерческая группа, ведущая ее дело, начала поиск донора, процесс, который обычно занимает до шести месяцев. Затем реципиент и донор встречаются, чтобы договориться о финансовых договоренностях перед операцией.
Иран заявляет, что его система защищает от продажи органов на черном рынке, заставляя некоммерческие группы обрабатывать все договоренности и хранить деньги на условном депонировании до окончания операции. Государственный департамент здравоохранения также должен одобрить операции, которые проводятся в лицензированных и контролируемых больницах. Иностранцам в настоящее время в значительной степени запрещено принимать участие, что ограничивает возможность медицинского туризма.
Однако очевидно, что некоторые доноры заинтересованы в выплате наличными. Инфляция и безработица в Иране остаются высокими даже после прошлогодней ядерной сделки с мировыми державами, в результате которой были сняты некоторые санкции.
Один человек сказал, что он подал заявку на продажу одной из своих почек, чтобы расплатиться с долгами. В Иране должников могут сажать.
«Я здесь, потому что, если я не получу денег, вся моя жизнь будет разрушена», — сказал человек, который говорил на условиях анонимности из страха испортить свой профессиональный имидж. «Моя жизнь и мое публичное лицо в опасности. Это побудило меня сделать это ».
Бедность во всем мире способствует продажам почек на черном рынке — прибыльному бизнесу, по оценкам Всемирной организации здравоохранения, на долю которого приходилось не менее 5 процентов всех трансплантаций в 2005 году, хотя она признает, что эта цифра является лишь предположением.Руководящие принципы агентства ООН по трансплантации органов призывают к запрету продажи органов, хотя они позволяют «возмещать разумные и поддающиеся проверке расходы», включая потерю дохода живым донором.
Иранская система предлагает другой способ решить проблему нехватки почек для трансплантации по всему миру, — сказала Сигрид Фрай-Ревер, эксперт программы, чья книга «Продавцы почек: путешествие открытий в Иране» подробно рассматривает ее. .
«Вы не можете назначить цену за орган», — сказал Фрай-Ревер, президент и соучредитель Американской сети доноров живых органов.«Это вознаграждение доброй воли. Это два человека, которые собираются вместе, чтобы помочь друг другу улучшить жизнь «.
В США более 99 000 пациентов в настоящее время находятся в очереди на пересадку почки. По данным UNOS, в прошлом году было проведено 17 878 трансплантаций, а 4 481 человек умерли в ожидании. Закон США 1984 года запрещает продажу органов.
В серии научных статей и мнений, опубликованных в последние годы докторами и выдающимися экономистами, такими как лауреат Нобелевской премии Элвин Рот, была исследована идея разрешить платное донорство почек в США.В статье в октябрьском выпуске American Journal of Transplantation, написанной тремя врачами и экономистом, была предложена система, при которой правительство США будет платить 45 000 долларов живому донору почки и 10 000 долларов семье умершего донора.
«Такая компенсация будет считаться выражением признательности общества тому, кто подарил жизнь другому», — говорится в сообщении.
Некоторые специалисты по этике и врачи утверждают, что компенсационные выплаты донорам в США поставят бедных в невыгодное положение, так как они получат трансплантацию, а также заставят их выставить свои органы на продажу, когда они столкнутся с финансовыми проблемами.
«Мы по-прежнему считаем, что спекуляция или получение прибыли от продажи и превращение этого предприятия в коммерческое — скользкая дорожка», — сказал Кевин Лонгино, генеральный директор Национального фонда почек в США. «Это по-прежнему простой способ эксплуатации бедных и обездоленных людей».
Лонгино, который сам получил пересадку почки в 2004 году, сказал, что его организация действительно поддерживает так называемые «нейтральные с точки зрения прибыли» трансплантации, которые позволят донорам получать поддержку в отношении медицинского обслуживания, потери заработной платы и другой помощи, если они этого не делают. получать прибыль от операции.
Однако Лонгино признал, что сохраняется путаница в отношении того, что разрешено, а что не разрешено в соответствии с американским законодательством, что приводит к проблемам даже в случае помощи, «нейтральной с точки зрения прибыли».
На данный момент Хаджикарими тратит более двух часов на поездку на трех линиях метро три раза в неделю, чтобы добраться до больницы, где ее подключили к диализному аппарату. Для нее живой донор — это шанс получить новую жизнь, которой в противном случае у нее не было бы.
«Было бы очень трудно представить жизнь без возможности донорства почки», — сказала она.«Нет возможности вылечиться. … Это был бы полный беспорядок и мучения ».
— Насер Карими и Джон Гамбрелл
Могу ли я продать орган?
Возможно, вы слышали некоторые вариации истории о туристе, который проснулся в ванне отеля, полной льда, от ужасной боли и без почки. Но даже несмотря на то, что подобные истории — это, как правило, городские легенды, международный черный рынок запасных органов вполне реален. Забор органов против вашей воли случается довольно редко, однако у многих людей возникнет соблазн продать орган, если цена будет подходящей.
Глобальная нехватка органов создает возможность для тех, кто хочет продать запасную почку, долю легкого или даже органы умершего. Но можно ли продать орган? Короткий ответ — нет, хотя вы можете получить справедливую компенсацию за некоторые расходы, связанные с вашим пожертвованием.
Дефицит органов: статистика
Спрос на жизнеспособные человеческие органы настолько высок, что по данным U.S. Управление ресурсами и службами здравоохранения. По данным Всемирной организации здравоохранения, те, у кого есть для этого средства, могут воспользоваться пакетами «трансплантационного туризма» стоимостью от 70 000 до 160 000 долларов. Как вы понимаете, это часто приводит к эксплуатации людей в бедных сообществах.
Продажа органов: Национальный закон о трансплантации органов
В соответствии с Федеральным законом о трансплантации органов от 1984 года (NOTA), содержащимся в Разделе 42, раздел 274e Кодекса США, любому, кто был признан виновным в покупке или продаже человеческих органов в Соединенных Штатах, грозит пятилетний тюремный срок и / или штраф в размере до 50 000 долларов США.Поскольку формулировки закона прямо заявляют, что « сознательно, приобретение, получение или иная передача» человеческого органа является преступлением, это дает убежище тем, кто неосознанно получает незаконно приобретенный орган.
Возмещение за дарение органа
Хотя вы не можете продавать орган, вам может быть возмещена часть ваших расходов, связанных с процедурой дарения. Например, вы можете потребовать возмещения медицинских расходов и невыплаты заработной платы после пожертвования органа.В разных штатах такие платежи рассчитываются по-разному, но все, что считается необоснованным, возмещению не подлежит. В частности, закон гласит, что оплата «расходов на проезд, проживание и потерю заработной платы, понесенных донором человеческого органа в связи с дарением органа» разрешена.
Однако живым донорам (донорам, которые жертвуют одну почку или часть органа) могут не возмещать некоторые из связанных послеоперационных расходов. Кроме того, живые доноры могут столкнуться с трудностями в обеспечении доступного медицинского страхования после такой процедуры.Большинство центров трансплантологии предлагают помощь финансовых координаторов для решения проблем со страховкой и связанных с этим вопросов.
Имейте в виду, что в вашем штате может быть предложено дополнительное возмещение расходов, связанных с донорством органов. Например, по данным Национального фонда почек, в некоторых штатах живым донорам разрешается брать налоговые вычеты (до 5000 долларов в Канзасе), а в некоторых других штатах (включая Луизиану и Юту) налоговые льготы для доноров составляют до 10000 долларов.
Есть вопросы о донорстве органов? Адвокат может помочь
Нет, вы не можете законно купить (или продать) орган.Но у вас и ваших близких есть варианты получения необходимой медицинской помощи. Если у вас есть юридические вопросы по поводу приобретения или передачи органа или другие вопросы, связанные с законодательством в области здравоохранения, вам следует поговорить с опытным адвокатом, который находится рядом с вами.
.