Донорские органы стоимость: Сколько стоит человек: цена человеческих органов

Трансплантация органов в Белоруссии

Описание услуги

В Беларуси первая трансплантация выполнена была в 2008 году. Пересадка почки прошла успешно и стала настоящим прорывом. Сегодня в данной области медицины наша страна опережает своих коллег из стран СНГ. Белоруссия входит в ТОП- 20 самых развитых стран по уровню донорства.

Трансплантация органов – сложная и жизненно важная операция, которая предполагает передачу функционирующего органа от одного человека (донора) к другому.

В клиниках Беларуси ежегодно выполняется более 450 пересадок органов, где около 320 случаев это трансплантация почек, около 80 – пересадка печени, более 40 – сердца. Благодаря профессионализму врачей, отличному техническому оснащению центров, клиник уже спасено более 1000 жизней.

Нашим специалистам удалось достичь удивительных результатов – в 96% случаев операция и процесс реабилитации проходит успешно.

Виды трансплантации органов

• Аутотрансплантация.

Основывается на пересадке органа, тканей из одной части в другую. Чаще всего этот метод применяют при трансплантации мягких тканей, кровеносных сосудов и т.п. Данный метод не требует длительной подготовки. Но его недостатком является наличие новой раны в области извлечения материала.

• Изотрансплантация.

Операция по трансплантации проводится у идентичных близнецов. Процент приживаемости органов при изотрансплантации составляет 99%. Назначения иммунодепрессантов не требуется.

• Аллотрансплантация.

Осуществляется между людьми. В качестве донора может выступать любой человек. Пациенты после операции на протяжении жизни обязаны принимать иммунодепрессанты. При аллотрансплантации существует огромный риск отторжения ткани донора, органа.

• Ксенотрансплантация.

Проводится замена органа, ткани между видами. Например, используются сердечные клапана животных и т.п.

При трансплантации органов учитывается совместимость органа, возраст и особенности пациента. Специалисты клиники в Минске проводят комплексное обследование больного, назначают подготовительную терапию и при наличии подходящего органа выполняют пересадку. Операция проводится под анестезией, занимает от 3 и более часов.

В наших клиниках вопросам трансплантации органов от донора уделяется особое внимание. Наши специалисты прошли стажировки в лучших зарубежных клиниках и в 96 % случаев помогают вернуться пациентам к полноценной жизни.

Чтобы получить бесплатную консультацию по вопросам поиска донора, трансплантации органов в Минске, необходимо написать нам на почту [email protected] или оставить заявку на сайте.

Преимущество трансплантации органов в Беларуси

1. Хорошая оснащенность клиники и высокое качество услуг;
2. Передовые медицинские технологии;
3. Квалифицированный и опытный медперсонал;
4. Доступная цена.

Около 100 казахстанцев умирают ежегодно, не дождавшись донорских органов

Сегодня в минздраве озвучили цены на пересадку органов и напомнили, что все расходы на себя берет государство. Рассказали в профильном ведомстве и о главных проблемах в отечественной трансплантологии — нехватке доноров и количестве не дождавшихся операций.

Сандугаш Орынбаева о проблемах отечественной трансплантологии знает все. Ей самой несколько лет назад пересадили почку. Ждать донора пришлось полтора года. Но не всем удается дождаться своей очереди в листе ожидания.

Сандугаш Орынбаева, президент республиканского общественного объединения пациентов после трансплантации

— Пациенты умирают, не дождавшись органов, в 2017 году было 92 таких пациента, в 2018 — уже 121 пациент умер, так и не дождавшись спасительной операции.

Вопрос, почему умирают пациенты, так и не дождавшись своей очереди, сегодня поднимали в минздраве. Главная причина — отказ от трупного донорства. Один умерший может спасти жизнь семерым. Но люди в стране пока не готовы отдать органы родственников тем, кто стоит в листе ожидания. Таких сегодня больше 3 тысяч человек. Больше всего очередь на почки — 2706 человек, почти 300 рецепиентов ждут донорских печени, сердца — 120 человек и на пересадку легких — 7. Государство берет на себя все затраты на проведение этой сложнейшей операции в рамках гарантированного объема бесплатной медицинской помощи. В минздраве сегодня рассказали сколько стоит пересадка каждого органа.

Нурлан Касимов, управляющий директор Фонда социального медицинского страхования

— Пересадка почки 3 млн 200 тысяч, пересадка печени 5 млн 800, сердце — 25 млн. За этот год медорганизация уже оплачено 3 млрд 202 млн тенге за пересадку органов и ткани.

Такие операции бесплатно проводят не в каждой стране. За рубежом, к примеру, трансплантация почки стоит от 30 до 60 млн тенге. Сердца еще дороже — от 50 до 350 млн тенге. Наверное, поэтому в Казахстан и едут за пересадками. В прошлом году в стране органы пересадили 47 иностранцам, в нынешнем — 8.

Улыкбек Медеубеков, заместитель председателя правления АО «ННЦ хирургии им. А.Н. Сызганова»

— По иностранцам, которые приезжают на трансплантацию, определятся стоимость с учетом всех фактических расходов, потраченных на проведение этого вмешательства для иностранцев. Это расчеты по лекарственным средствам, затраты, которые несет лечебное учреждение, включая стоимость обслуживания, это все по фактическим затратам утверждается прейскурантом.

Летом в Казахстане задержали врача-трансплантолога Гани Куттымуратова, на днях его коллегу из Шымкента Абылая Донбая. Обоим обвиняют в незаконном изъятии человеческих органов и участии в транснациональной преступной группе.

Лязат Актаева, вице-министр здравоохранения

— Только суд может признать врача и любого гражданина виновным, так как есть презумпция невиновности. Поэтому мы предлагаем не применять такой вид ограничения свободы к нашим врачам. Есть альтернативные виды ограничения свободы, пока суд не признает его виновным.

В МВД всех подробностей уголовного дела не раскрывают. Известно лишь, что фигуранты дела, по версии следствия, участвовали в 57 незаконных операциях. Донорами были граждане Узбекистана, Кыргызстана и Украины. По версии следствия, они продавали органы, к примеру, почку за 15 тысяч долларов, а граждане Израиля могли купить ее за 100.

Борис Тодуров, врач-кардиохирург /Украина

— Опыт соседней Беларуси показывает, что как только исчезает дефицит донорских органов, которое в законном порядке можно брать у умерших людей, тут же исчезает всякая потребность в криминальной трансплантологии. Поэтому выход может быть только один. Принятие нормального закона с презумпцией согласия, как это работает в Испании, как это работает в Австрии, как это работает 10 лет в Беларуси, и тогда не надо искать никаких криминальных путей. В большинстве стран, к сожалению, работает пока презумпция несогласия. Если бы большая часть республик приняли бы белорусский закон, для этого ничего придумывать не надо, переведите его на казахский или на украинский язык с учетом местных реалий и через пять лет у вас будет одна из лучших трансплантаций.

В Казахстане над новым законом думают. Поправки в законодательство о здравоохранении сейчас находятся в Мажилисе.

Лязат Актаева, вице-министр здравоохранения

— Экспертная группа отмечает, что необходимо привлечение других госорганов для определения законности проведения трансплантации предлагается, чтобы донор в той стране, где он находился, брал въездную медвизу, где указывал цель приезда в нашу страну. Чтобы именно там, на территории страны его пребывания, соответствующие органы определяли именно наличие этой генетической связи с реципиентом. При въезде в нашу страну, чтобы соответствующие органы видели, что въехал пациент, донор с целью трансплантации или реципиент с целью дачи донорского органа.

Недавняя проверка генпрокуратуры выявила 19 нарушений требований законодательства при проведении пересадки органов. К операции допускали врачей, которые не имели сертификата, нарушались нормы проведения обследований на ВИЧ. В Таразе, к примеру, реципиента заразили ВИЧ-инфекцией от больного донора.       

Автор: Лаура Байбатчанова

Пожертвуй орган — спаси жизнь ближнему. Что происходит с системой трансплантологии в Украине

Реформа трансплантологии стартовала в Украине еще с конца 2019 года. Тогда Рада приняла новый закон, который положил начало развитию этой отрасли. Как отметили в МОЗ, это должно было стать частью медицинской реформы, которая осуществляется в Украине. Что изменилось за последние годы, как сейчас работает трансплантология в Украине и какие еще пробелы нужно заполнить? VoxCheck разобрался в этих вопросах при помощи Василия Стрилки, государственного эксперта по вопросам предоставления вторичной и третичной медицинской помощи Директората медицинских услуг.

Как работает трансплантология в других странах?

Испания

Испанию считают страной «золотого стандарта» по объемам трансплантаций. В 2019 году общее количество доноров там составляло почти 50 человек на миллион населения, и это один из самых высоких показателей в мире. В Испании действует так называемая презумпция согласия, то есть в случае внезапной смерти человек автоматически становится донором, кроме случаев, когда лицо при жизни высказалось против этого. 

Хотя формально все зависит от решения донора, на практике врачи обычно общаются с родственниками умершего и спрашивают разрешения семьи на то, чтобы забрать органы. А поскольку уровень осведомленности о донорстве в этой стране высокий, доля отказов крайне низкая — от 10 до 15%. 

Систему трансплантологии в Испании централизовало и национализировало государство, создав Национальную организацию по трансплантации (Organización Nacional de Trasplantes) — ОNТ. ОNТ подчиняется испанском Министерству здравоохранения и отвечает за координацию процесса трансплантации: определяет доноров и взаимодействует с ними, проводит переговоры с родственниками доноров и занимается организацией всех процедур, касающихся пересадки органов. 

Кроме этого, в Испании готовят трансплант-координаторов — специально обученных медиков, задача которых находить потенциальных доноров и проводить беседы с их родственниками. ONT организует обучение для медработников: с 1991 года такие курсы прошли более 20 тыс. врачей.

США

Иная система действует в США, а именно презумпция несогласия. Это означает, что человек при жизни должен дать свое согласие на использование органов после смерти. Если лицо такого согласия не дало, врачи смогут использовать его органы после смерти для трансплантации, только если получат письменное согласие близких родственников погибшего. 

В стране поощряют людей отдавать свои органы на трансплантацию после смерти, объясняя, что это может спасти жизнь ближним. Поэтому в США значительная часть людей соглашается на посмертную трансплантацию: 90% американцев поддерживают донорство, а 60% подписывают заявление на пожертвование своих органов после смерти. С 1994 года организации «Пожертвуй жизнь Америке» (Donate Life America) удалось простимулировать 165 млн американцев зарегистрироваться как потенциальные доноры. В США каждого спрашивают, согласен ли он или она стать посмертным донором при оформлении водительских прав. Зарегистрироваться на донорство можно онлайн.

Список ожидания и список потенциальных доноров ведет Объединенная сеть распределения органов (UNOS). Это некоммерческая организация, которая сотрудничает с волонтерскими организациями. UNOS таким образом координирует процессы трансплантологии на национальном уровне. В США также действуют 57 местных служб донорства — OPO (Organ procurement organizations). Они отвечают за доставку изъятых органов в трансплантационные центры и к реципиентам. Кроме этого, OPO способствуют донорству органов в регионах, где они находятся. Например, спонсируют семинары по трансплантации и приобщаются к местным мероприятиям в сфере здравоохранения.

Беларусь

Сосед Украины, Беларусь, занимает первое место по количеству операций по пересадке органов среди стран СНГ. Там делают 50 трансплантаций на 1 млн жителей. Кроме того, Беларусь входит в первую десятку стран в мире по объемам донорства, опережая Канаду, Великобританию и некоторые страны ЕС. 

В Беларуси, как и в Испании, действует презумпция согласия на посмертное донорство. Если человек не хочет быть посмертным донором, он должен заранее написать заявление, которое вносят в Единый реестр трансплантации. Это гарантирует человеку «неприкосновенность тела». 

Центры трансплантации есть во всех областных центрах республики. Белорусские специалисты преимущественно специализируются на пересадке почек. Также успешно трансплантируют печень, сердце и легкие. 

Среди основных преимуществ трансплантации органов в Беларуси — практика и многолетний опыт врачей, использование современных методик, новейшее оборудование в клиниках по пересадке органов, значительно более низкая стоимость пересадки органов по сравнению с европейскими клиниками. В листе ожидания реципиенты находятся около трех месяцев, в то время как в других странах этот период может составлять до двух лет.

А как у нас? 

В Украине трансплантацию можно делать еще с 1999-го года. Как и в США, в Украине сейчас действует презумпция несогласия на трансплантацию органов. Многие годы в парламенте велись дискуссии о введении презумпции согласия. Однако, как отметил Василий Стрилка, вид презумпции не играет решающей роли в развитии трансплантологии и количестве доноров в стране. 

Долгое время в Украине операции по пересадке органов были скорее исключением, чем устоявшейся практикой. Одна из основных причин — отсутствие у нас практики констатации смерти мозга. Врачи должны вовремя зафиксировать момент, когда мозг уже мертв. Затем проводят обследование, нет ли определенных противопоказаний и пригодны ли органы для пересадки. И только после этого начинаются переговоры с родными погибших относительно их согласия пожертвовать органы. 

Больше о том, как работает трансплантация в Украине, смотрите в нашем видео.

Что изменил новый закон?

Чтобы улучшить ситуацию с отечественной трансплантологией, в конце 2019 года Рада приняла новый закон «О применении трансплантации анатомических материалов человеку». Главное его изменение касалось статьи 143 Уголовного кодекса. Редакция этой статьи от 2001 года предусматривала уголовную ответственность в случае нарушения порядка трансплантации. При этом четкого определения порядка трансплантации не существовало. Вследствие этого любого врача, занимавшегося пересадкой органов, можно было так или иначе привлечь к уголовной ответственности. По словам Василия Стрилки, такие случаи действительно случались, и это демотивировало врачей заниматься трансплантацией и спасать людям жизнь. Закон же конкретизировал статью Уголовного кодекса: теперь уголовная ответственность возникает тогда, когда умышленно нарушается порядок применения трансплантации, и это приводит к тяжелым последствиям для пострадавшего. 

Другое изменение, привнесенное новым законом, — появление инклюзивности. Теперь трансплантацию могут осуществлять в любой больнице, где есть лицензия и необходимое оборудование. До этого, помимо лицензии, больнице нужно было также входить в определенный Кабмином перечень учреждений, имеющих право заниматься пересадкой органов. Также новый закон убрал из процесса трансплантации избыточную бюрократизированность и детализацию.

Кто может стать донором, и как донор и реципиент находят друг друга?

Письменное согласие или несогласие на трансплантацию своих органов при жизни или после смерти может предоставить любой дееспособный гражданин Украины старше 18 лет. 

Лицо может подать неограниченное количество заявлений. После подачи новой заявки действие предыдущей автоматически аннулируется. Следовательно, решение быть или не быть донором человек может изменять в течение всей жизни. 

Трансплантологическая деятельность основывается на Единой государственной информационной системе трансплантации органов и тканей (ЕГИСТ). В этой системе содержатся реестры потенциальных доноров по видам потребностей. Среди них есть реестр доноров, давших согласие на посмертную пересадку своих органов, реестр живых доноров, реестр реципиентов и тому подобное. Так с помощью ЕГИСТ реципиент может найти необходимый ему орган. Это также помогает сохранять прозрачность системы в целом. 

ЕГИСТ заработала в Украине с 1 января 2021 года. Дать согласие на посмертное донорство прижизненно можно двумя способами. Первый — трансплант-координатору, который имеет доступ к ЕГИСТ. Трансплант-координаторы должны быть в приемных отделениях опорных больниц. 

Второй способ — самостоятельно через приложение «Дія». С апреля 2021 года в приложения начал функционировать Кабинет гражданина. Вскоре там можно будет оставить свою заявку на посмертное донорство, заверив ее квалифицированной электронной подписью.

На чем сейчас держится украинская трансплантология?

По мнению Василия Стрилки, система ЕГИСТ эффективно выполняет две свои основные функции: сопоставляет пары донор-реципиент и создает лист ожидания. Впрочем, ЕГИСТ — это лишь информационная система. Для развития трансплантологии в Украине необходима также правильно построенная инфраструктура, а это гораздо сложнее. Инфраструктура включает центры трансплантации, врачей-трансплантологов, отделы реанимации, наличие соответствующих лекарств в больницах. Многое зависит от того, как в больницах диагностируют смерть мозга, осуществляют лабораторное сопровождение, а также как быстро специальные бригады доставляют изъятые органы в центры трансплантации. 

Сейчас в Украине работают 34 центра трансплантации, которым правительство гарантирует оплату за такие процедуры. Лицензированных заведений больше: более 40 больниц соответствуют базовым требованиям и могут пересаживать органы. В 2021 году расходы из госбюджета на трансплантологию составляют 502 млн. Как отметил Василий Стрилка, сейчас этих средств хватает. 

Со специалистами немного сложнее. Хотя в глобальном разрезе врачей-трансплантологов в Украине хватает, трансплантология, как и любая хирургия, требует опыта. То есть чем больше врач делает операций, тем лучше его результаты. Поскольку в Украине трансплантация фактически стартует только сейчас, у нас не хватает специалистов с опытом. Пока это одно из «узких» мест отечественной трансплантологии. 

Решением этой проблемы может стать создание условий для иммиграции иностранных специалистов, в частности из Беларуси. Например, в Украину уже переехали около 2 тыс. белорусских специалистов из IT-индустрии. Это усилит нашу ИТ-отрасль. Однако если в ИТ достаточно частной инициативы, в сфере трансплантологии инициатива должна исходить от государства. 

Трудностей с логистикой в ​​Украине пока нет: для трансплантологии сейчас привлекают даже самолеты и вертолеты. Так, МОЗ запускает совместный проект с Нацполицией, в котором специальные бригады смогут забирать на вертолетах органы и передавать их реципиентам. При необходимости к перевозке тяжелобольных пациентов и донорских органов привлекают МВД и ГСЧС.

Над чем еще нужно работать?

Как отмечает Василий Стрилка, среди новых направлений развития, которые нужно запустить в Украине — трансплантация легких. Первую такую ​​операцию планируют сделать уже в 2021 году. Трансплантация легких очень сложная, и существуют большие риски летальных исходов, ведь пациенты, нуждающиеся в «новых» легких, уже находятся в очень тяжелом состоянии. 

Диагностика смерти мозга должна стать устоявшейся практикой в ​​Украине. Также больницы и МОЗ продолжат внедрять протоколы лечения, которые включают трансплантацию. Это нужно для достижения унифицированного и гарантированного качества услуг по трансплантации. Необходимо также внедрить пакет Программы медгарантий «Медуслуги по посттрансплантационному сопровождению». Специально обученный врач должен вести человека с пересаженным органом, делать регулярные обследования, определять лекарства, которые такому пациенту следует принимать. Это поможет увеличить время, в течение которого трансплантированный орган будет функциональным. 

P.S. Ранее украинцев, нуждающихся в трансплантации, отправляли в Индию или Беларусь. Однако понятно, что в каждой стране собственные граждане идут в очереди прежде иностранцев. Поэтому Украина будет развивать собственную трансплантацию. Это поможет сохранить жизни наших граждан.

Трансплантация в Украине: как государство становится независимым от зарубежных органов

За годы независимости Украине не удалось построить собственную систему трансплантации. Десятилетиями украинцы и украинки вынуждены были ехать за жизненно необходимыми органами за границу. Последние пять лет своего рода хабом трансплантации была Беларусь. Однако сегодня из-за политической ситуации в Беларуси между странами сложились напряженные дипломатические отношения и закрыто авиасообщение: получить орган там практически невозможно. Журналистка Забороны Анна Беловольченко рассказывает, что делать тем, кому необходима пересадка, почему нельзя просто поехать за сердцем или печенью в другую страну, и как районная больница на энтузиазме врачей начала строить систему трансплантации в Украине.

«Следующего раза может и не быть»

В марте 2017 года жизнь супругов Ольги Креденец и Василия Виспьянского кардинально изменилась. 42-летний Василий без вредных привычек, спортивный, упорно работавший в автотранспортной отрасли, внезапно оказался на диализе — регулярной очистке крови из-за почечной недостаточности. У мужчины диагностировали гломерулонефрит — поражение почек, из-за которого орган ссыхается и перестает функционировать.

«Вероятно, это последствия ангины, которую он перенес на ногах в 2007-м, — говорит Забороне жена Ольга Креденец. — Болезнь очень коварна и развивается медленно, а мы, в жизни особо не ходившие по врачам, даже не подозревали, что подобное может случиться».

С годами Василию становилось хуже. Ближе к 2017-му он внезапно похудел. Дошло до того, что мужчину тошнило даже от воды.

• Ольга Креденец

«В больнице долго не могли понять, что с ним. А когда поставили диагноз, сказали искать донора. Без объяснений. И мы не знали, как это. Надо выйти с транспарантом во Львове или как?» — со слезами вспоминает Креденец.

Следующие полгода супруги жили в агонии. Ездили в Краков в надежде, что диагноз не подтвердится. Но увы. Надеялись «соскочить» с диализа, поэтому хватались за любые дополнительные капли и повязки, какие только советовали. Но с диализа еще никого не снимали просто так. Отношение во Львовском мединституте, вспоминает Креденец, в основном было холодным и равнодушным: с врачами было сложно поговорить, объяснений или советов практически не давали. Только от другого пациента она узнала о Государственной программе лечения украинцев за рубежом: когда из бюджета оплачивают операции в другой стране. Оказалось, что надо собрать толстую папку бумаг — и можно ехать на трансплантацию. Но куда?

«Я перебрала кучу вариантов: Польша, Австрия, Индия, Беларусь, Турция… В Польше сказали, что мы не дождемся в их очереди никогда, потому что нам дадут орган только в пятую очередь. Сначала — своим гражданам, затем идут жители стран Евросоюза, те, кто имеет вид на жительство, карту поляка. А иностранцам дают последним, и не факт, что совпадут данные донора и реципиента».

Учитывая стоимость лечения и удаленность стран, единственным вариантом оставалась Беларусь. Креденец сама подобрала больницу в Бресте, ведь этот город ближе всего ко Львову. Сама общалась с врачами там. В Министерство здравоохранения Украины подала уже готовый пакет документов со стороны клиники: они подтверждали, что ее мужа можно оперировать, и выставили типичное требование: полная предоплата, составлявшая около 55 тысяч евро. Средства перечислили буквально за пару дней.

«У нас не возникало проблем с пересечением границы. После выборов [в 2020 году] в Беларуси стали проверять тщательнее, но никогда не запрещали проезд. В больнице было прекрасное отношение. По врачам не надо бегать, как у нас, все чисто, стерильно — ощущение, будто ты в Австрии где-то», — говорит Креденец.

Мужчина стоял в очереди на трансплантацию с 2018-го. Каждые три месяца он должен был пересекать границу для забора сыворотки крови. Процедуру стоимостью около 250 евро пациенты оплачивают из собственного кармана. Но без нее не обойтись. На основе данных сыворотки устанавливают, подходит ли донор. Хранится она в замороженном виде всего три месяца. Если пропустить забор анализов хотя бы раз, пациента вычеркивают из очереди ожидания.

«Когда ехали в Беларусь в мае этого года, пограничники задавали больше вопросов, требовали свидетельство о браке, которого у нас нет. Пропустили в конце концов. Я спрашивала, нужно ли в следующий раз иметь это свидетельство, но мне сказали, что следующего раза может и не быть. Без каких-либо объяснений», — вспоминает женщина.

• Трансплантация почки, Испания. Фото: Pierre-Philippe Marcou / AFP / Getty Images

Путешествие за органами

Ездить за органами за границу — обычная история для Украины времен независимости. Нужен костный мозг — лист ожидания Турции, Израиля, Испании или Германии открыт. Есть потребность в сердце, печени, почке или легких? Тогда прямая дорога в Беларусь или Индию. Стоимость пересадки органа немаленькая. Например, за почку в Беларуси сегодня надо заплатить более 62 тысяч евро, а за сердце — почти 94 тысячи. Чтобы такие операции были вообще доступны рядовым гражданам, в 1992-м утвердили Государственную программу лечения украинцев за рубежом. Например, по данным Центра социально-экономических исследований CASE Украина, в 2010-2014-м государство профинансировало лечение 40 человек, в 2015-м — 84, а в 2021-м правительство заложило в бюджет расходы на 450 пациентов со средней стоимостью лечения 75 тысяч евро на каждого. Но этого мало.

Официальных подсчетов, скольким украинцам нужна трансплантация, не существует, объясняет Забороне председатель общественной организации «Национальное движение «За трансплантацию» Юрий Андреев. Известна лишь приблизительная цифра, которую называют врачи в местных медучреждениях — 5000 пациентов в год. Поэтому, если исходить из расчета 75 тысяч евро на одного пациента, ежегодно Украина должна перечислять за границу около 375 млн евро, а это более 7% нынешнего бюджета на всю систему здравоохранения. Но даже это не гарантировало бы спасения людей.

Индия перестала делать трансплантации украинцам еще в 2018-м. Причина — изменение законодательства. По словам Андреева, к власти в стране пришли националисты, которые постановили: сначала пересадка органов индийцам, а уже потом всем остальным. Но в Индию на пересадку едут не только из Украины и неизвестно, в порядке какой очереди и кому там проводят трансплантации.

«Когда Индия перестала проводить операции, в списке ожидания стояли 19 украинцев. Восемь из них ждали непосредственно в Индии. За три года в Украину вернулись шесть цинковых гробов вместо живых людей — они просто не дождались органов. А деньги Украина назад так и не получила», — говорит Андреев.

• Юрий Андреев

Речь идет о почти 1,8 млн евро, которые остались на счетах индийских клиник. В Министерстве здравоохранения говорили, что берут ситуацию под контроль, однако дальше этих слов дело не пошло, а команда Минздрава сменилась. Заборона обратилась с запросом в Министерство здравоохранения о судьбе этих средств, но ответа мы пока не получили.

Таким образом, для украинцев, которые надеются на помощь государства в вопросе трансплантации, едва ли не единственным вариантом оставалась соседняя Беларусь. Органы не могут ждать пациента вечно. Например, сердце нужно вшить в течение четырех часов — иначе оно просто испортится. Поэтому, когда данные реципиента совпадают с данными донора, автоматизированная система отдает орган тому, кто ближе, потому что в таком случае меньше шансов, что орган пропадет. Для украинцев добраться за это время до Беларуси самолетом или даже машиной — реально.   Сейчас в списке ожидания трансплантации Беларуси находится 342 украинца. За 18 пациентов Украина уже рассчиталась с клиниками — это 31,3 млн евро. С 26 мая 2021 года Украина закрыла авиасообщение с Беларусью. Такое решение правительство приняло после того, как Беларусь принудительно посадила самолет Ryanair, чтобы задержать оппозиционного журналиста и экс-редактора телеграм-канала NEXTA Романа Протасевича. Украина это сделала вслед за Европой, чтобы «обеспечить безопасность полетов» и оказать давление на режим Лукашенко. Однако решение имело последствия: в Беларуси «застряли» те, кто уже уехал на пересадку органов, и те, кто остался в списке ожидания.

• Центр трансплантации органов Университета Акдениз в Анталье, Турция, 2021 год. Фото: Mustafa Ciftci / Anadolu Agency / Getty Images

Пациенты после трансплантации находятся в тяжелом состоянии, а их здоровью угрожает малейшая инфекция. Поэтому ехать наземным транспортом сложно и рискованно. Чтобы добраться после трансплантации печени домой, харьковчанке Анне Куриловой пришлось искать специально оборудованный реанимобиль: женщина не могла выдержать 20 часов дороги домой на автобусе. Помощи пришлось искать в Харьковской облгосадминистрации и у депутатов. В посольстве Украины в Беларуси говорят: каждый случай индивидуален, поэтому они консультируют и помогают тем, кто обращается, по возможности.

Те же, кто в списке ожидания, все еще должны каждые три месяца ездить в Беларусь и сдавать там анализы — иначе их вычеркнут из очереди, объясняет Андреев. Но пропустят ли таких людей на границе — тоже вопрос.

«Руководство Украины должно провести переговоры с руководством Беларуси и получить гарантии, что людям, которые стоят в списке ожидания, точно проведут операции. Чтобы не случилось, как с Индией, — считает активист Андреев. — Если гарантий нет, необходимо ставить вопрос о возвращении и людей, и денег в Украину. Мы ведь даже не знаем, какая квота в Беларуси на иностранцев. Они сначала дают органы своим гражданам, а потом всем остальным. А там лечатся также россияне, казахи. Как знать, когда очередь дойдет до украинцев?»

В Министерстве здравоохранения уверяют: средства вернут, если операции не проведут или человек получит орган в другой стране. Такие механизмы предусмотрены.

Но по мнению Юрия Андреева, Украине давно пора прекратить финансировать трансплантации в других странах и сосредоточиться на том, чтобы выстроить систему пересадки органов внутри государства. Тем более, что после 2019 года такая возможность действительно появилась.

«Районка»

Креденец и Виспьянский долгое время надеялись только на Беларусь. Но ситуация изменилась два года назад.

25 декабря 2019-го в стенах небольшой районной больницы на Волыни в городе Ковель произошел непростой разговор. Незадолго до него туда привезли мужчину с тяжелой черепно-мозговой травмой. Спасти его не удалось — медики констатировали смерть мозга. Теперь от милосердия родственников и правильно подобранных слов врачей зависело, спасет ли погибший жизни других, став донором посмертно. В Украине в вопросе донорства действует презумпция несогласия — это значит, что по умолчанию человек не соглашается, чтобы его органы трансплантировали. Изменить ситуацию могут разве что родственники. И 25 декабря в Ковеле они это сделали. Уже через четыре часа после подписания документов на донорство на операционном столе «районки» пересаживали органы трем пациентам: двое получили почки, один — сердце. Тогда, в 2019-м, сердце в Украине пересадили впервые за 15 лет.

Сенсационная трансплантация органов в Ковельской больнице стала возможной благодаря энтузиазму местных врачей. Все время независимости в Украине пересадка органов была чем-то из разряда фантастики, хотя законодательно никто трансплантацию не запрещал.

«Проблема была в том, что в законе [принятом в 1999 году] не был прописан порядок трансплантации, — объясняет Забороне руководитель Центра трансплантологии львовской клинической больницы скорой медицинской помощи Максим Овечко, ранее работавший с командой в Ковеле. — Соответственно, любую ошибку в истории болезни пациента можно было трактовать как нарушение этого порядка. Это грозило врачам уголовной ответственностью, поэтому этим и боялись заниматься».

• Максим Овечко

Но команда ковельских медиков «загорелась идеей сделать в районной больнице что-то глобальное». Хотели — и сделали, подчеркивает Овечко. К первой пересадке врачи готовились десять месяцев: на то, чтобы получить лицензию для медучреждения, ушло полгода.

И как только пересадили первую почку от неродственного донора, стало проще. За пять месяцев работы команда трансплантировали десять почек и два сердца. А с 2020-го работать стало еще легче, ведь 29 декабря 2019 года президент Владимир Зеленский подписал новый закон о трансплантации.

Сейчас большинство медиков из ковельской команды работает во Львове. Их пригласил мэр города Андрей Садовый, чтобы наладить работу больницы скорой помощи и открыть на ее базе Центр трансплантации. Собственно, в этой больнице свою почку получил Виспьянский. Как только в Украине начали проводить трансплантации, он стал в список ожидания, где был первым. Через полтора года ему провели операцию.

«Я была поражена уровнем врачей, коммуникацией, отношением. Максим Овечко позвонил нам 31 мая 2021-го в 20:20. Уже через час мы были в «скорой», а в час ночи мужа прооперировали. Команда отвечала на все наши вопросы, всегда улыбалась — даже не верилось, что мы в украинской клинике», — говорит жена.

Сегодня ее муж проходит реабилитацию. Он до сих пор вынужден принимать ряд препаратов, чтобы организм не отторгал донорский орган. Но благодаря украинским врачам он может жить.

• Семеро спасенных благодаря трансплантации пациентов с врачами Клинической больницы скорой медицинской помощи, Львов. Фото: Клиническая больница скорой медицинской помощи города Львов / Facebook

Смерть и согласие

В законе о трансплантации 2019 года прописали порядок, по которому пересаживают орган. Сначала врачи констатируют смерть мозга с помощью специального оборудования, если такое в больнице есть. Далее — проверяют в Единой государственной информационной системе трансплантации органов и тканей, не давал ли человек согласие на донорство при жизни. Если давал, то проводят трансплантацию тому, кому органы подходят. Если нет, врач может спросить разрешения у родственников. Может, но не обязан. И как раз в этих двух факторах — констатации смерти мозга и разрешении со стороны родственников — специалисты видят торможение темпов развития трансплантологии в Украине.

«В 80% больниц просто нет оборудования, с помощью которого констатируют смерть мозга. Его должны закупать за счет местных бюджетов [необходимое оборудование для одной больницы стоит 200-300 тысяч гривен], но в основном на местах дело до этого не доходит», — говорит Юрий Андреев.

Другой момент — разрешение на трансплантацию от родственников. По словам Максима Овечко, врачам проще провести десять операций, чем один раз поговорить с близкими умершего. По закону это должен делать трансплант-координатор — специалист в больнице, который должен не только говорить с родственниками потенциального донора, а в целом обеспечивать организацию всего процесса: от согласия до передачи органа в трансплантационное отделение.

«В 90% больниц таких специалистов нет. А там, где есть, не всегда трансплант-координатор может объяснить все нюансы дела, — говорит Овечко. — Тогда подключаются врачи различных специализаций, чтобы с научной точки зрения объяснить, что такое смерть мозга и почему она приравнивается к биологической смерти. Но люди переживают тяжелую потерю в эти минуты. И сложно объяснить, что можно сделать большой жест — спасти двух-трех других пациентов. Многие просто отказываются, некоторые реагируют агрессивно и чуть ли не обвиняют нас в торговле органами. Наше общество еще не полностью готово к донорству».

Оба условия влекут за собой колоссальный дефицит органов от посмертных доноров, продолжает Овечко. По словам специалиста, потребность в почках сегодня — полторы тысячи в год. За первую половину 2021 года в Украине пересадили только 120. Необходимо минимум 500 печеней, а сделали — 20. Сердец надо хотя бы 400, а их пересадили пару десятков. Легкие же в Украине не пересаживают вообще.

Сотрудники Национального института хирургии и трансплантологии имени О.О.Шалимова вместе с медиками Ковельской больницы трансплантируют органы, Ковель, 2021 год. Фото: Национальный институт хирургии и трансплантологии имени О.О.Шалимова / FacebookСотрудники Национального института хирургии и трансплантологии имени О.О.Шалимова вместе с медиками Ковельской больницы трансплантируют органы, Ковель, 2021 год. Фото: Национальный институт хирургии и трансплантологии имени О.О.Шалимова / Facebook

«Это 18-часовая операция, которая дает много осложнений, ведь орган постоянно контактирует с внешней средой — человек дышит воздухом. И подобрать легкие очень сложно: должна быть генетическая совместимость, размер. За границей у доноров, у которых забирают сердце, только в 20% случаев берут и легкие. Для этого человек должен вести здоровый образ жизни и не находиться долго на аппарате искусственной вентиляции легких, потому что орган станет непригодным для трансплантации. У нас в больнице в месяц всего лишь один-два донора — просто не из чего выбирать», — констатирует трансплантолог.

В Украине нужно больше работать над популяризацией трансплантологии. Ведь любой может еще при жизни дать согласие на пересадку своих органов в случае смерти. Для этого необходимо лично обратиться в больницу, которая проводит трансплантации, и написать заявление. Решение можно изменить в любой момент, если человек передумает.

Улучшение ситуации с трансплантацией выгодно не только тем, кто ждет орган. От этого финансово выигрывают больницы. Ведь они получают деньги за каждую проведенную трансплантацию — а это в десятки и сотни раз больше, чем за любую другую операцию. Полтора года назад, говорит Овечко, за почку больница получала 12,5 тысяч евро.

«Этих денег впритык, но хватало на зарплаты, расходные материалы и все лекарства пациенту на реабилитации. В июле государство увеличило финансирование. И теперь за ту же почку больница будет получать 25 тысяч евро», — отмечает руководитель Центра трансплантологии.

Выгодно это и государственному бюджету. Ведь зарубежные трансплантации всегда дороже, и проконтролировать, на что именно идут перечисленные средства, сложно.

Трансплантологическая независимость

Украина может стать трансплантологически независимой за пять лет, считает Максим Овечко. Его вывод базируется на темпах, с которыми сегодня больницы наращивают количество операций, росте количества специалистов в этой области и технологическом прогрессе.

За полгода работы в 2021 году львовская «скорая» стала второй в Украине по объему трансплантаций: здесь пересадили 26 почек, три сердца и одну печень. В планах — открыть полноценное отделение трансплантации.

В Украине более 30 больниц сегодня получили лицензии на трансплантацию, но реально пока операции проводит с десяток: в Киеве, Львове, Ковеле, Запорожье, Ровно. Для сравнения: в Германии действует 30 клиник, которые пересаживают только почки.

• Трансплантация органов на базе Ковельской больницы, 2021 год. Фото: Национальный институт хирургии и трансплантологии имени О.О.Шалимова / Facebook

«Украине хватило бы даже одной больницы на две области, — говорит Овечко. — Украинцы не должны ездить за трансплантацией за границу. Там они все равно останутся иностранцами, к ним будет второстепенное отношение. А у нас их будут обеспечивать органами в первую очередь. Кроме того, благодаря трансплантации растет квалификация всего медперсонала: и лаборатории, и реанимации, и хирургов, ведь они проводят операции высшего уровня».

Делиться органами с иностранцами Украина сможет тогда, когда обеспечит собственные нужды. Сейчас, говорит Овечко, реципиента можно найти для любого органа, так как спрос большой. А вот в Испании, которая считается лидером трансплантации в мире, случается, что просто нет человека, которому подошла бы, например, печень. Там не стоят долго в списках ожидания. Поэтому Испания и еще ряд европейских государств подписали меморандум, согласно которому делятся ненужными внутри страны органами. Если такой появляется, его вносят в единую европейскую систему и подбирают реципиента из другой страны.

По мнению Андреева, Украина могла бы подписать подобное соглашение с соседними странами. Впрочем, там пока что тоже проблемы — и не только с органами, но и со специалистами.

«В Молдове пересаживают почки, но у них нет специалистов по сердцам и легким. За костным мозгом они так же ездят в Беларусь. В России тоже делают не все операции и не покрывают собственных нужд», — говорит Андреев.

Получается, Украине не остается ничего другого, кроме как развивать трансплантологию на месте. А это возможно при наличии профессиональных врачей, популяризации донорства, хорошего финансирования и политической воли.

«У нас почему-то нашли миллиарды гривен на дороги [речь о президентской программе «Большое строительство», в рамках которой в 2021-м планируют реконструировать 6,6 тысяч километров дорог], но не нашли денег на аппараты для констатации смерти мозга. Между тем тысячи людей ждут операции, — подчеркивает председатель «Национального движения «За трансплантацию». — Трансплантация — это шанс, которого нужно дождаться, а время есть не у всех».

При поддержке «Медиасети»

Трансплантация печени от живого донора — введение для доноров и реципиентов

Человека, нуждающегося в трансплантации печени, направляют в центр трансплантации, где его оценивает группа специалистов из самых разных областей. После того, как человек завершит все необходимые анализы, комитет по трансплантологии рассматривает информацию. Если комитет определяет, что человек является подходящим кандидатом на трансплантацию, его имя вносится в национальный список ожидания трансплантации. Этот список управляется Объединенной сетью обмена органами (UNOS), которая управляет Сетью закупок и трансплантации органов (OPTN), отвечающей за распределение органов при трансплантации в США. Система распределения органов гарантирует, что органы от умерших доноров будут доставлены самым больным первый.

Когда кого-то помещают в список ожидания, ему присваивается приоритетный балл, указывающий, насколько срочно ему нужна трансплантация. Оценка рассчитывается их лечащим врачом по определенной формуле. Две системы оценки — это MELD (модель терминальной стадии заболевания печени), используемая для взрослых, и PELD (детская терминальная стадия заболевания печени), используемая для детей младше 12 лет.

Баллы по шкале MELD варьируются от 6 до 40 и зависят от того, находится ли человек в настоящее время на диализе, и результатов следующих четырех анализов крови:

• INR (внутренний нормализованный рацион), индикатор того, что печень вырабатывает белки, необходимые для свертывания крови человека.
• Креатинин, индикатор функции почек
• Билирубин, индикатор здоровья печени
• Натрий, индикатор способности организма регулировать баланс жидкости.

Показатели PELD варьируются от отрицательных чисел до 99 и основаны на:

• Возраст ребенка
• Степень задержки роста ребенка
• Результаты следующих анализов крови: МНО, билирубин и альбумин — белок, вырабатываемый печенью, уровень которого обычно ниже нормального у людей с заболеваниями печени.

Более высокий балл MELD или PELD указывает на более срочную необходимость трансплантации печени. Например, люди с раком печени получают дополнительные баллы MELD. Пока кто-то находится в списке ожидания, его оценка может увеличиваться, если его состояние ухудшается, или снижаться, если оно улучшается.

Небольшая группа людей, которые находятся в критическом состоянии с острой печеночной недостаточностью и могут умереть в течение недели, имеет наивысший приоритет в листе ожидания. Более подробную информацию об этих системах оценки можно получить по адресу UNOS.

Доноры по умолчанию

Сергей Медведев: Сегодня мы говорим о трансплантологии, о пересадке органов и, соответственно, о вопросах биоэтики, связанных с этой пересадкой. В Голландии несколько дней назад был принят закон о всеобщем посмертном донорстве, то есть по умолчанию любой человек, который умирает, становится донором, его органы могут быть пересажены тем, кто ждет пересадки. В России то же самое происходит, как я понимаю, по умолчанию. Человек, который умирает, также становится донором.

Тем не менее возникают вопросы. Недавно Радио Свобода рассказывало об одном из таких случаев: у 19-летней девочки, погибшей в автокатастрофе, были изъяты органы, и ее родители очень протестовали.

У нас в гостях Станислав Бушев, замдекана философского факультета МГУ по учебной работе, специалист по биоэтике, Дмитрий Фадин, директор по развитию 3D Bioprinting Solutions, Михаил Каабак, руководитель отделения трансплантации почки РНЦХ имени академика Б. В. Петровского РАМН, и Алексей Пинчук, руководитель отделения трансплантации почки и поджелудочной железы НИИ имени Н. В. Склифосовского.

Я хочу уточнить: в принципе, тема достаточно новая, уже лет пятьдесят как идет активная трансплантация органов?

Михаил Каабак: Если 50 лет – это новая тема, то да.

Сергей Медведев: Какие органы могут быть сейчас пересажены?

Технологически наиболее сложна трансплантация легких

Михаил Каабак: Сердце, легкие, печень, почка, поджелудочная железа – это то, что наиболее востребовано.

Сергей Медведев: Какие органы сложнее всего трансплантировать?

Михаил Каабак: Технологически наиболее сложна трансплантация легких. На втором месте по сложности трансплантация поджелудочной железы, на третьем – печень, на четвертом – сердце и почка, это самое легкое. Наверное, по хирургической сложности почка и сердце одинаковы, но расплата за неудачу в случае трансплантации сердца – это смерть, а в случае трансплантации почки – всего лишь возврат на искусственную почку.

Сергей Медведев: Где наиболее высокие риски?

Михаил Каабак: Трансплантация легких сопровождается самой большой летальностью, и эти трансплантации идут наиболее тяжело.

Сергей Медведев: То есть сердце не относится ни к наиболее сложным, ни к наиболее рисковым операциям?

Михаил Каабак: Трансплантация сердца имеет эмоциональную окраску. Результаты трансплантации сердца лучше, чем результаты трансплантации легких.

Сергей Медведев: Результат – это жизнь пациента, ее продолжительность, качество?

Трансплантация сердца имеет эмоциональную окраску

Михаил Каабак: В среднем при отработанных трансплантациях пять лет – это тот срок, который трансплантаты надежно работают. При трансплантации почки, сердца и печени пять лет – это порядка 70%. Это приемлемый результат.

Сергей Медведев: Меня интересует вопрос источников – кто является донором. Изначально, как я понимаю, органы были только от трупов.

Алексей Пинчук: Исторически два процесса протекали параллельно. Были трансплантации и от родственников при возможности изъятия парного органа или части органа. Разумеется, что касается сердца, были трансплантации от погибших в результате несчастного случая людей. Попытки трансплантации и использования органов шли параллельно, одновременно были попытки использования органов от умершего человека и от какого-то близкородственного донора. Такая ситуация сохраняется и по сей день.

Сергей Медведев: В течение какого времени можно изъять органы у умершего человека?

Алексей Пинчук: Здесь мы сталкиваемся с проблемой констатации смерти человека. В настоящий момент она представлена в двух вариантах. Первый – это необратимая остановка сердечной деятельности, после которой в течение максимум 30 минут можно изъять пригодными для трансплантации только почки, и то при удачном стечении обстоятельств и при высоком мастерстве хирурга. Либо мы имеем дело со случаем смерти головного мозга, полной и необратимой утраты всех его функций, при которой с помощью искусственных реанимационных мероприятий некоторое время возможно поддерживать функции газообмена, то есть искусственную вентиляцию легких.

Сергей Медведев: Соответственно, все это время органы будут оставаться пригодными?

Одновременно были попытки использования органов от умершего человека и от какого-то близкородственного донора

Алексей Пинчук: Какое-то время органы будут оставаться пригодными для изъятия и последующей трансплантации. Но это время также ограничено, это буквально часы.

Сергей Медведев: Кто принимает решение о том, что наступила смерть пациента? Как это оформляется юридически?

Алексей Пинчук: Юридически это оформляется протоколом врачебной комиссии, в которую входят лечащий врач, реаниматолог, как правило, заведующий этим отделением, администратор больницы – и все.

Михаил Каабак: Важно, что в этой комиссии запрещено принимать участие трансплантологам.

Сергей Медведев: Родственники решают вопрос о поддержании дальнейшего функционирования аппаратов поддержки жизни? Комиссия извещает их о своем решении, что пациент умер?

В России врачи, констатировавшие смерть, обязаны сообщить об этом родственникам. По существующему законодательству больше ничего они делать не обязаны

Алексей Пинчук: Этот вопрос по-разному решается законодательно в разных странах. В нашей стране врачи, констатировавшие смерть, конечно, обязаны сообщить об этом родственникам. По существующему законодательству больше ничего они делать не обязаны, в том числе извещать о каких-то возможных планируемых мероприятиях по изъятию донорских органов, как и, соответственно, спрашивать у родственников согласия или запрета на планируемое изъятие органов.

Сергей Медведев: С точки зрения биоэтики, кто и в какой момент должен принимать решение о смерти человека? Соответственно, это вопрос о жизни другого человека: когда мы назначили умершим одного, другой получит или не получит его органы.

Станислав Бушев: С точки зрения биоэтики на эту проблему смотрят так же, как и с точки зрения медицины. Есть критерии смерти, исходя из которых, мы дальше будем смотреть, кто несет ответственность. Если критерии смерти связаны с головным мозгом, то это одна ситуация, если с остановкой сердца, и если законодательство предписывает нам учитывать мнение какой-то конфессии, то мы будем исходить из этих моральных установок и будем вынуждены их соблюдать.

Если мы говорим о сохранении чести и достоинства человека, об отношениях между его телом и сознанием, душой, то сразу возникает вопрос о согласии и добровольности. Защищаем ли мы наши права в виде свободы выбора того, как мы уходим из жизни, и свободы отношения к своему телу, права на то, чтобы распоряжаться своим телом… Соответственно, отсюда будут выстраиваться какие-то доктрины долженствования. Здесь нет прямой зависимости от того, как мы умираем и какие принимаем решения; все-таки это опосредованное поле, нагруженное многими причинами.

Сергей Медведев: Одна из таких нагрузок – это религиозные соображения. Разные религии по-разному определяют момент смерти человека?

Если мы говорим о сохранении чести и достоинства человека, об отношениях между его телом и сознанием, то сразу возникает вопрос о согласии и добровольности

Станислав Бушев: Большинство мировых религий, конфессий, религиозных движений имеют свои социальные доктрины и, так или иначе, уже высказались по этому вопросу. Если мы говорим о христианстве, то Иоанн Павел II в свое время признал, что донорство – это такой дар, деяние. Наверное, большинство мировых конфессий исходят из презумпции несогласия, то есть должно быть добровольное согласие и некоммерческое использование органов.

Есть ортодоксальные течения, которые либо категорически запрещают трансплантацию, либо обязательно вводят какие-то опосредующие этапы. Если надо совершить определенный культ, и он длится определенное время, то мы понимаем, что, скорее всего, операция не состоится. Но это надо учитывать, и такая работа ведется. В Америке есть Свидетели Иеговы, там существуют свои проблемы, например, с переливанием крови.

Сергей Медведев: Как я понимаю, в исламе донором может быть только мусульманин.

Станислав Бушев: Не совсем так. В исламе существуют разные течения, где есть свои духовные лидеры, имеющие разные позиции по этому вопросу. В зависимости от того, к какой ветви вы принадлежите, решения будут разные. В нашей стране в этом отношении даже довольно мягкая позиция.

В исламе есть принцип, который заключается в том, что мы должны учитывать степень важности человеческой жизни при принятии решений. Жизнь и поддержание жизни – это одна из высоких моральных ценностей.

Сергей Медведев: То есть мусульманину можно пересадить сердце неверного?

Большинство мировых религий, конфессий, религиозных движений, так или иначе, уже высказались по этому вопросу

Станислав Бушев: Не при всех условиях. Чаще всего это отдается на откуп верующему, он сам принимает решение.

Сергей Медведев: Понятно, что трансплантологи юридически не принимают решения по поводу констатации смерти человека. Но все же в больнице есть некая корпоративная солидарность. В том случае, который описывался на Радио Свобода, Конституционный суд юридически признал, что органы были изъяты правильно. Но там родителей еще возмутило, что девочка семь дней провела в реанимации, а трансплантолог уже позвонил и предупредил людей, которые могут быть в очереди, что, возможно, сейчас появятся органы. Насколько этичны такие шаги: за дверями реанимации сидят родители, человек борется за жизнь, а врачи уже планируют возможное изъятие органов?

Алексей Пинчук: Это вопрос к нам, несмотря на то что вопрос этический?

Сергей Медведев: Я думаю, вопросы этики вас тоже волнуют.

Михаил Каабак: Безусловно, мы осознаем свою недостаточную грамотность в вопросах этики, именно поэтому и затеяли со Станиславом и его кафедрой образовательную программу по обучению врачей общению.

Михаил Каабак

Сообщить родственникам о смерти пациента – это не та участь, за которую врачи борются между собой, они стараются этого избегать, что на самом деле неправильно, потому что смерть пациента – это один из возможных исходов любого лечения. Смерть неизбежна, не говорить о ней с родственниками – это значит создавать проблему, как было и в случае с Алиной Саблиной.

Наш новый закон, который усиленно разрабатывают несколько лет, но до сих пор так и не приняли, как раз подразумевает обязательную процедуру извещения родственников о смерти пациента до начала изъятия органов. В том же случае с Алиной Саблиной это же слова родственников, что они сидели под дверями реанимации, а на самом деле их не было в больнице, когда она умерла.

Сообщить родственникам о смерти пациента – это не та участь, за которую врачи борются между собой, они стараются этого избегать

Какие именно усилия должны прилагать врачи для того, чтобы найти родственников, сообщить им о смерти – в разных странах это по-разному. В Японии нужно перерыть всю страну для того, чтобы найти этих родственников, сообщить им о смерти и получить разрешение. Страна маленькая, так что иногда это получается. Но трансплантации от умерших людей в Японии практически нет именно из-за этого.

В России более либеральный закон. Новый закон требует в течение двух часов попытаться связаться с родственниками по координатам, оставленным ими в истории болезни.

Сергей Медведев: Тем не менее, как я понимаю, несмотря на то что в Японии существует презумпция несогласия, там как раз нет большой проблемы с пересадкой органов.

Михаил Каабак: При живом донорстве главное – это желание. Понятно, что у всех есть родственники, но не все родственники хотят быть донорами. Донорство этично тогда, когда оно добровольное. И когда мы говорим о презумпции согласия при посмертном донорстве, мы подразумеваем, что донор был согласен.

Новый закон как раз подразумевает регистрацию волеизъявления всех нас, потенциальных доноров. То есть если кто-то категорически против донорства, то он имеет право зафиксировать свою волю в каком-то реестре, который доступен реаниматологам, принимающим решение о смерти этого человека, и он не будет донором.

Сергей Медведев: Видимо, об этом и говорит голландский закон.

Донорство этично тогда, когда оно добровольное

Михаил Каабак: Очень важно убрать драматизм принятия решения, удалить его от понятия смерти. Сама по себе смерть драматична, она травмирует родственников и всех окружающих. Нельзя принимать серьезные решения в момент острой травмы. Быть донором или нет – это серьезное решение, с точки зрения религии, кармы, конфессии (назовите это, как хотите), и такое решение нужно принимать на холодную голову.

Сергей Медведев: До какого возраста люди годятся для пересадки?

Алексей Пинчук: Нижняя граница, установленная законом – это 18 лет, хотя в новом законе предусматривается возможность и более раннего использования умерших пациентов в целях донорства. Верхней границы нет, она обуславливается качеством, возможностями…

У всех есть родственники, но не все родственники хотят быть донорами

Михаил Каабак: 70 лет – на сегодняшний день это приемлемая цифра.

Дмитрий Фадин: Если говорить о роговице, то сегодня это 94 года. На самом деле предела нет.

Сергей Медведев: Если человек чувствительно относится к проблеме изъятия органов, то он в любом возрасте должен сделать где-то заявление: я не хочу, чтобы меня разрезали.

Дмитрий Фадин: Прямого механизма волеизъявления пока еще нет. Единственный вариант – это при поступлении в какое-то лечебное заведение обозначить свою позицию, будучи в сознании, либо чтобы родственники в процессе выполнения реанимационных мероприятий сказали медицинскому персоналу о том, что данный пациент категорически против изъятия и использования его органов.

Дмитрий Фадин

Сергей Медведев: Если чисто статистически подойти к проблеме, то ежедневно умирают десятки тысяч человек, тысячи из которых пригодны для пересадки органов. Почему тогда так длинны очереди, и ежедневно умирают люди, ждущие пересадки органов?

Алексей Пинчук: Есть медицинские противопоказания.

Сергей Медведев: Слишком большой букет болезней у потенциальных доноров?

Чтобы стать донором, человек должен умереть в очень специальных условиях и определенным способом

Михаил Каабак: Чтобы стать донором, человек должен умереть в очень специальных условиях и определенным способом – это тяжелейшие повреждения мозга, приводящие к его разрушению. И это должно произойти в больнице, потому что иначе он приедет трупом, непригодным для использования. Это определенный механизм травмы, который приводит человека в больницу, и там происходит смерть.

Сергей Медведев: Или автомобильная авария…

Михаил Каабак: Чаще всего это сбитые автомобилем люди. Иногда – сидящие за рулем, но чаще – снаружи.

Сергей Медведев: Потому что у сидящих за рулем есть повреждения внутренних органов?

Михаил Каабак: Если при современных автомобилях так разбиться, чтобы умереть, то, наверное, там все будет в винегрет…

Сергей Медведев: Насколько типичны для России протесты людей по этому поводу? Или в основном родственники согласны с тем, что при случае будут изъяты органы?

Есть два резонансных случая протестов, которые дошли до судов

Михаил Каабак: Есть два резонансных случая протестов, которые дошли до судов. Первый был в одной из Приволжских областных столиц в 2004 или 2005 году, и второй случай был с Алиной Саблиной два или три года назад в Москве. В первом случае резонанс был позитивным: Верховный суд обязал правительство улучшить законодательство в этом направлении. Мы очень приветствуем улучшение законодательства, потому что хотим работать этично, хотим, чтобы доноры были добровольными. Нам нужна регистрация прижизненных волеизъявлений. Ждем закон.

Сергей Медведев: Насколько важно, чтобы доноры и реципиенты были родственниками?

Михаил Каабак: С точки зрения биологии, иммунологии это совершенно неважно, но ограничения в России связаны с попыткой предотвратить эксплуатацию живых людей: бедных – богатыми и так далее. Считается, что родственник меньше подвержен такой эксплуатации, чем неродственник, что на самом деле не совсем так. Из того, что вы являетесь отцом, дедушкой, братом или сестрой человека, нуждающегося в трансплантации, не следует, что вы не испытываете давления внутри семьи и что ваше желание быть донором добровольное.

Могут быть самые разные ситуации. В текущей российской юридической практике окончательное решение вопросов донорства зависит от конкретного трансплантологического центра. Мы проводим интимную беседу с донором, предлагаем ему найти медицинские противопоказания для того, чтобы быть донором в случае, если у него есть какие-то сомнения. Таким образом, он защищен от негативного воздействия членов семьи и имеет возможность принять добровольное решение. Я не уверен, что наша технология совершенна.

Сергей Медведев: А если живет здоровый человек, не пьет, не курит, думает о других людях и хочет стать донором? Есть ли какое-то место, где можно заявить: если со мной что-то случится, то берите меня и разрезайте?

Дмитрий Фадин: На сегодняшний день в России такого нет.

Сергей Медведев: А по новому закону будет создан регистр, и любой человек может написать заявление?

Мы очень приветствуем улучшение законодательства, потому что хотим работать этично, хотим, чтобы доноры были добровольными

Михаил Каабак: Регистр подразумевает не только негативное, но и позитивное волеизъявление.

Сергей Медведев: Вообще, рационально мыслящий человек должен по умолчанию соглашаться на то, что после смерти его части тела, может быть, помогут выжить кому-то другому. Только религиозные отношения могут останавливать людей? Что заставляет их протестовать против этого: они хотят лечь в могилу целыми, в полной комплектности?

Станислав Бушев: У рационального человека может быть много мотивов. Один из них – недоверие современным технологиям. Хотя, конечно, здесь встает вопрос о некоторой культуре, связанной с донорством в целом, и эта культура должна каким-то образом созревать в обществе.

Вопросы, связанные с личным принятием того или иного решения, зависят от многих причин. Это не обязательно причины рационального выбора, человек может иметь иррациональные установки, иррациональные привязанности и так далее. Человек может любить другого человека и таким образом участвовать в этом, видеть в лике другого кого-то еще… То есть религиозный мотив здесь – не довлеющий. Довлеющий момент, на мой взгляд, отсутствие культуры. Например, если брать Испанию, то в этом отношении мы немножко уступаем.

Станислав Бушев

Я читаю лекции по биоэтике и медикам, и биологам. У меня есть свое тестирование, где я впрямую на выборке спрашиваю второкурсников (ребят 18-19 лет), готовы ли они добровольно стать донорами. Биологи чаще отвечают «да» (процентов 40 из 100%), потому что они больше позитивисты в науке, а у медиков процент поменьше – 25-30. Я думаю, это отражение нашего современного общества: где-то 30-35% молодежи…

Сергей Медведев: Удивительно мало: я думал, вы скажете – 90%.

Здесь встает вопрос о некоторой культуре, связанной с донорством в целом, и эта культура должна каким-то образом созревать в обществе

Станислав Бушев: Они не знакомы с этим, не понимают, что это такое. Для того, чтобы принять рациональное решение, нужно больше информации.

Алексей Пинчук: Скорее, они боятся не неизвестности, а мифов и страшилок.

Сергей Медведев: Того, что «убьют на органы»: «попаду в больницу, а там-то меня»…

Алексей Пинчук: Молодые люди еще не задумываются об этом, осознание темы смерти до определенного возраста не присутствует, оно характерно для более возрастных людей.

Сергей Медведев: Для них это своего рода табуирование мыслей о смерти, они в принципе дают негативные ответы по всем вопросам, связанным со смертью.

Станислав Бушев: Это большая отдельная тема, связанная с тем, как меняются типы культуры. Мы сейчас, скорее, находимся на стадии гедонистического типа, когда есть качество жизни, велнес, фитнес – вот эти понятия довлеют, а культура смерти, умирания отходит на второй план.

Сергей Медведев: Выносится за скобки. Я вспоминаю знаменитую книгу Филиппа Арьеса «Человек перед лицом смерти». В Средние века смерть входила в состав жизни, ребенок, вырастая в семье, видел до 15 лет 10-15 смертей: братья, сестры, все кругом умирали, мертвый лежал дома, и это было совершенно нормально. Сейчас эта тема вытеснена, у нас культ молодости и вечной жизни, а тут еще мало того, что умрешь – тебя еще распотрошат после смерти…

Станислав Бушев: Если возвращаться к тому, как формировать культуру, то я задаю такой тоже кейс: когда вы получаете права, что бы вы делали, если бы вам давали заполнить заявление? Это первая ступенька для того, чтобы задуматься. Мы понимаем: когда человек получает права, риски у него увеличиваются, он становится потенциальным донором.

Сейчас тема смерти вытеснена, у нас культ молодости и вечной жизни

Сергей Медведев: В каких-то странах (по-моему, в Америке) это есть при получении прав.

Михаил Каабак: Но мы против этого, потому что это противоречит принципу свободы волеизъявления. Человек получает права из рук незнакомых людей, и они задают ему вопрос, которого он не ожидает. Нам кажется, что более свободно человек чувствует себя в интернете. Там выложен этот регистр, связанный с сайтами госуслуг, где можно свободно зарегистрировать свое волеизъявление и менять его столько раз в день, сколько ты захочешь. Прочитал книжку, которую вы упомянули – изменил решение в одну сторону, прочитал на следующий день другую – изменил в другую сторону. Нам кажется, что эта свобода более этична, чем некий элемент принуждения, который, возможно, возникает, когда это предлагают правоохранители.

Сергей Медведев: Не обмен водительских прав на согласие, а, например, при получении прав поставить галочку: не хотите ли вы заодно?..

Михаил Каабак: Как один из вариантов – прекрасно. Тем более что это увеличит ответственность в поведении на дорогах.

Сергей Медведев: Какие страны наиболее продвинуты в этой части, наиболее расположены к тому, чтобы люди становились донорами?

Дмитрий Фадин: Я бы сказал, что это в первую очередь связано с католической моралью, она в этом смысле лидирует как доктрина. Насколько я знаю, по всем опросам количество добровольных доноров в католических странах превалирует над всеми другими странами.

Надо очень четко отделять посмертное донорство от прижизненного. И ситуация, и поведение здесь серьезно отличаются

Ситуации бывают разные. Здесь надо очень четко отделять посмертное донорство от прижизненного. И ситуация, и поведение здесь серьезно отличаются.

В разных странах, насколько я знаю, разная ситуация. Проводятся специальные исследования, не только врачами, но и философами. В вопросах биоэтики эта тема занимает значимое место. Она связана с большим количеством факторов, в том числе культурных, в том числе и с тем, насколько и в каком плане эта тема обсуждается в стране. Есть довольно много стран, где тема трансплантологии обсуждается с точки зрения каких-то криминальных вещей. Понятно, что там соответствующая общественная реакция.

Сергей Медведев: Да, это азиатские страны – Индонезия, например…

Дмитрий Фадин: Есть другие страны, где это рассматривается больше как самопожертвование. Понятно, что это влияет по-другому.

Сергей Медведев: Сейчас мы выходим на уровень коммерциализации. Как я понимаю, в теории коммерциализация этой сферы запрещена?

Михаил Каабак: Она не этична. В тех странах, которые поддерживают этичность своих законодательств, она запрещена юридически, в том числе и в России. Продажа и покупка органов запрещена – это уголовное преступление.

Алексей Пинчук: Речь идет о продаже и покупке органов, а не о какой-то работе, связанной с изъятием органов.

Сергей Медведев: Стоимость самой медицинской услуги… Но это включено в медицинское страхование?

В тех странах, которые поддерживают этичность своих законодательств, продажа и покупка органов запрещена юридически – это уголовное преступление

Михаил Каабак: Можно сказать и так. Это немного другой механизм, но суть в том, что для граждан РФ это бесплатно.

Сергей Медведев: Насколько это доступно?

Михаил Каабак: Абсолютно доступно, никаких проблем с этим нет.

Сергей Медведев: Какие очереди сейчас в России на трансплантацию?

Михаил Каабак: Очереди связаны только с дефицитом трупных органов. Ожидают трансплантации приблизительно шесть тысяч человек – это почки. Делается около тысячи трансплантаций в год, что дает нам среднюю продолжительность ожидания шесть лет. Но она сильно разнится в разных регионах: где-то она бесконечная, а где-то – несколько месяцев.

Сергей Медведев: Кто регулирует эту очередь? Видимо, есть какие-то неформальные способы подвинуться в очереди?

Михаил Каабак: Это очень важный вопрос. Культура трансплантации среди населения в очень большой степени определяется доверием общества к институту трансплантации, прежде всего, справедливостью распределения донорских органов. Технологически не существует системы распределения органов по всей стране, мы ограничены сроками консервации и системой оттока в регионы.

Сергей Медведев: То есть это региональный вопрос?

Очереди связаны только с дефицитом трупных органов

Михаил Каабак: Совершенно верно. Москва, например, не сильно взаимодействует с Московской областью. Существует система в Петербурге, в Краснодаре, есть неплохо работающая донорская система в Екатеринбурге и Новосибирске. Пожалуй, это все.

Алексей Пинчук: По факту очереди не существует, существует список пациентов, которым нужна трансплантация. Распределение органов осуществляется не столько в порядке живой очередности, сколько в порядке подбора оптимальных реципиентов под уже имеющиеся конкретные донорские органы. Они могут различаться по возрасту, по каким-то параметрам, по прогностической выживаемости.

Задача трансплантологов и всего механизма распределения – подобрать под имеющийся орган оптимального реципиента, то есть того пациента, который полностью израсходует ресурс этого органа. Поэтому принцип очередности как проявление социальной справедливости, конечно, должен присутствовать. Из трех разных, примерно подходящих под этот орган потенциальных реципиентов мы, разумеется, выберем того, кто наиболее долго находится в так называемом листе ожидания. Но это не принцип прямой очередности.

Алексей Пинчук

Поэтому я всегда на лекциям прежде всего прошу будущих медиков избавиться в своем лексиконе от слова «очередь»: это несет негативную коннотацию, именно потому, что сразу возникает вопрос: а как ты в очереди, допустим, с 25-го места переместился на 3-е, какие есть варианты и механизмы? Я всегда объясняю, что на самом деле такого нет, хотя принцип очередности, разумеется, используется в практической работе.

Сергей Медведев: Насколько часто вам приходилось сталкиваться с трансплантационным туризмом? Я читал на портале «Слон»: скажем, в Китае, где смертная казнь применяется к тысячам людей, их просто заранее готовят к трансплантации органов, они поступают в камеры, сокамерникам говорят, чтобы их не били – берегите органы, человека скоро казнят. Тысячами приезжают японцы; видимо, и из России туда ездят…

По факту очереди не существует, существует список пациентов, которым нужна трансплантация

Алексей Пинчук: Периодически такое бывает. У нас в институте Склифосовского порядка 500 человек стоят в листе ожидания на трансплантацию почки, а в год мы делаем не больше 150 операций. Даже если никого из новых пациентов не поставят в лист ожидания, то последнего мы прооперируем через три с половиной года. Где-то, наверное, человек пять в год стараются найти какие-то другие механизмы за границей. Москвичи в первую очередь обращают внимание на Пакистан. А для реципиентов Дальнего Востока трансплантационный туризм в сторону Китая был не заурядным, но обычным.

Сергей Медведев: А почему Пакистан?

Алексей Пинчук: Там законодательно разрешено неродственное прижизненное донорство, так называемое возмездное. То, что запрещено всевозможными этическими концепциями, решениями различных съездов и трансплантологических конференций, в этой стране разрешено, как и в ряде других стран, в их числе Индонезия, Колумбия, до последнего времени это были и Филиппины.

Сергей Медведев: Это получается какой-то элемент глобального неравенства? Грубо говоря, первый мир пользуется органами третьего мира.

Дмитрий Фадин: Все почему-то в первую очередь говорят о нарушении этических норм врачами. Но главной давящей силой в этом смысле являются, скорее, пациенты и их родственники, которые пытаются нарушить нормы. Когда пациент принимает решение о том, что он едет в другую страну, поскольку там не соблюдаются этические нормы, это для него осознанное решение.

Культура трансплантации среди населения в очень большой степени определяется доверием общества к институту трансплантации

Михаил Каабак: Врачи более информированы о том, что происходит. Они в силу своего образования, практики и той позиции, которую занимают, должны соблюдать этические нормы.

Дмитрий Фадин: Я как раз об этом и говорю: врачи лучше осведомлены об этих нормах, лучше их соблюдают. А пациенты давят даже не на врачей, а на государство.

Михаил Каабак: В России существует не совсем этичная практика со стороны государства по трансплантации сердец российским детям в Индии. Она противоречит международным договоренностям. Российские дети ездят в Индию на пересадку сердца, потому что сегодня, до принятия нового закона юридически невозможно пересадить детское сердце в России.

Алексей Пинчук: Потому что донорами не могут быть лица моложе 18 лет.

Михаил Каабак: Если почку или печень можно пересадить от взрослого ребенку, то сердце должно подходить ему по размерам, оно должно быть только от ребенка. Если ребенок маленький – три, пять, даже десять лет, то ему подойдут только детские сердца.

Существуют международные обязательства Российской Федерации (не юридические, а моральные) не участвовать как государство в трансплантационном туризме. Но в случае с детским сердечным донорством Россия в этом участвует именно как государство.

Сергей Медведев: В Индии это разрешено?

В России существует не совсем этичная практика со стороны государства по трансплантации сердец российским детям в Индии. Она противоречит международным договоренностям

Михаил Каабак: В Индии кастовое общество, и та каста, которая может быть донором, намного более многочисленна, чем та, которая может быть реципиентом, поэтому там избыток доноров. Это уникальная ситуация для мира.

Станислав Бушев: И там действительно самопожертвование, там доноров больше, чем реципиентов.

Михаил Каабак: Возможно, трансплантации не бесплатные, как в России, и большая часть реципиентов не может их себе позволить финансово.

Сергей Медведев: Могут ли искусственно выращенные, напечатанные 3D-органы стать заменой настоящим?

Дмитрий Фадин: Я был бы достаточно аккуратен с точки зрения формулировок. Зачастую мы можем говорить не о выращенных органах, а о замещении какой-либо функции. Задачи по выращиванию органов как таковых особо и не ставятся, потому что надо решить функциональную задачу. Для некоторых тканей это сделать проще, это ожидает нас, скорее всего, в перспективе если не 5, то 15-20 лет. Например, мы начали работать со щитовидной железой, и у нас есть результаты. Больших потребностей в щитовидной железе нет, потому что она замещается довольно легко. Скорее всего, речь может идти о поджелудочной железе.

Сергей Медведев: Ее же вообще можно удалить. Человек может жить без щитовидки?

Дмитрий Фадин: Вполне может. Но с поджелудочной железой, результатов можно ожидать раньше. Есть органы гораздо более функционально сложные, такие как почка, например. Довольно сложно ожидать того, что это будет решено в ближайшие годы.

Сергей Медведев: Для животных и легкие печатают!

Предпринимаются попытки разными способами решить определенные медицинские проблемы для продления жизни разных пациентов

Дмитрий Фадин: Возможность печати того или иного конструкта не означает, что его можно безопасно применить на человеке в ближайшее время. Вопросы биоэтики тоже довольно существенны. Мы в любом случае имеем дело с медицинскими рисками, точно так же, как при трансплантации любого донорского органа мы оцениваем, как будут выживать эти люди, какие у них есть медицинские риски. Да, эти риски отличаются. Если мы говорим про собственные клетки, то какие-то риски, которые сейчас существуют в трансплантологии, мы убираем, но добавляем новые, связанные, например, с культивированием клеток, с возможными новообразованиями и прочим. Все эти риски оцениваются, как для любой медицинской технологии. Я бы в большей степени говорил о том, что предпринимаются попытки разными способами решить определенные медицинские проблемы для продления жизни разных пациентов.

Сергей Медведев: Нет такого органа, который может быть заменен при помощи принтера?

Дмитрий Фадин: В мире идет работа по всем группам органов. Чем проще орган, тем больше успехи. Наибольшие успехи – это костные вещи, кожа, мышечная ткань, поскольку они проще устроены. Чем более сложно устроен орган, тем сложнее. Следующее – это сосуды и сосудоподобные образования: например, уретра, мочевой пузырь, крупные магистральные сосуды, – там тоже есть определенные успехи.

Сергей Медведев: Скажем, артерии уже можно напечатать?

Дмитрий Фадин: Напечатать можно, но пока их нельзя использовать.

Сергей Медведев: Шунтирование сердца нельзя сделать напечатанной артерией?

Преждевременное применение этой технологии на людях привело к тому, что большая часть пациентов умерли

Михаил Каабак: Уместно напомнить о громком скандале с Паоло Маккиарине и с отставкой почти всего руководства Каролинского университета в Швеции (научного заведения, которое занимается распределением Нобелевских премий в области медицины в мире), связанном с попыткой использования похожей технологии. Там шла речь не о 3D-печати, а об использовании каркаса трахеи. Преждевременное применение этой технологии на людях – до того, как были достигнуты технологические успехи, – привело к тому, что большая часть пациентов умерли, и ученые это скрывали.

Это очень заманчивая идея – напечатать орган. Сергей, вы для нас – зеркало общества, общество этого хочет.

Сергей Медведев: Я вообще футуристично ориентированный человек. Мне очень интересна эта тема и в философском аспекте.

Михаил Каабак: Технологически мы к этому готовы, мы все видели, как работает 3D-принтер – он здорово работает.

Сергей Медведев: Я слышал, что теоретически можно печатать печень, она очень легко воспроизводится.

Дмитрий Каабак: Это не так. Мы просто не знаем, как устроены печень и почки. Мы приблизительно знаем, как устроена кожа, мышцы, сосуды, и это пытаются сделать. Но даже преждевременная попытка использования на людях такого простого органа, как трахея, и то привела к громкому скандалу в научном мире. Это слишком рано. Но прогресс, которого достигли коллеги со щитовидной железой (те же самые клетки, обсеменившие некий каркас, напечатанный на 3D-принтере), очень впечатляет.

Пока блестящее будущее еще не пришло, видимо, пересадка органов людей людям на долгое время останется основным способом трансплантации

Сергей Медведев: Из чего печатают – из собственных клеток, которые сделали стволовыми?

Дмитрий Фадин: Если мы говорим о человеке, то, пожалуй, единственный источник – это его собственные клетки. Это дает преимущества, потому что здесь мы имеем некие медицинские показания, которые упрощают нам ведение этих пациентов.

Технология достаточно сложная, работать с клетками сложно. Очень велики опасения, что мы можем нанести пациенту вред, и при этом надо проявлять максимальную осторожность. Проверки, которые осуществляются до того, как эта технология будет внедрена, занимают многие годы. Здесь все очень сильно зависит от этичной и аккуратной позиции тех, кто этим занимается.

Сергей Медведев: Я-то ожидал, что здесь нам откроются блестящие горизонты – нет, Дмитрий призывает к осторожности и к этике… Пока это блестящее будущее еще не пришло, видимо, пересадка органов людей людям на долгое время останется основным способом трансплантации. В связи с этим можно призвать наших слушателей к тому, чтобы они этого не боялись, думали об этом и, когда появится закон, дали свое согласие на то, чтобы в соответствующем случае они могли бы спасти чью-то жизнь.

«Мы хотели бы услышать мнение всех заинтересованных сторон о путях развития донорства органов в нашей стране»

Материал опубликован 22 октября 2014 в 20:00.
Обновлён 25 октября 2014 в 16:11.

Минздравом России совместно с факультетом психологии МГУ имени М.В. Ломоносова проведен круглый стол на тему «Вопросы этики, психологии, соблюдения прав человека и нормативно-правовое регулирование системы донорства органов и их трансплантации». Участие в нем приняли представители Минздрава России, ведущие трансплантологи, руководители медицинских центров, специалисты в области психологии, медицинской психологии и социологии, журналисты.

Открывая работу круглого стола, помощник Министра здравоохранения Российской Федерации, доктор медицинских наук Ляля Габбасова подчеркнула, что это мероприятие имеет особое значение:

«Мы находимся в преддверии внесения проекта закона о донорстве органов и их трансплантации в Правительство Российской Федерации. В течение двух с половиной лет мы тщательно обсуждали законопроект, он размещен на сайте Минздрава России, его обсуждение проходило в средствах массовой информации. Мы получали много замечаний и предложений и представленная сегодня версия законопроекта отличается от того варианта, который был два года назад. Мы благодарим всех, кто был соавтором этого закона и помог нам привести его к тому виду, в котором мы его сейчас представляем и который во многом уже согласован всеми участниками процесса».

Стенограмма  выступлений участников круглого стола

Ляля Габбасова, помощник Министра здравоохранения РФ, доктор медицинских наук

— Наш круглый стол посвящен очень важной теме, и, хотя мы с вами в большей степени говорим о трансплантации донорских органов, но должны всегда понимать, что трансплантация донорских органов очень тесно связана с другой стороной процесса — донорством органов. Донорство органов должно развиваться как система, и соответственно развитие этой системы будет в последующем развивать и успешную трансплантацию.

С точки зрения профессиональной сейчас у нас есть закон о трансплантации  органов и тканей, в соответствии с которым мы  работаем более 20 лет. Все эти годы наши специалисты осваивали технологии и не уступают зарубежным специалистам, потому что они умеют выполнять все:  трансплантацию почек, печени, легких, сердца, комплекса «легкие-сердце». Но проблема в том, что выполняется очень мало трансплантаций. Рассчитывается обычно количество трансплантаций на миллион населения. Если сравнить с европейскими странами, то мы занимаем, наверное, одно из самых последних мест, несмотря на то, что страна очень большая, с многочисленным населением.

В чем проблема? Проблема, наверное, в том, что людей, нуждающихся в трансплантации органов, сейчас достаточно много. Но мы пока не можем предоставить им эту помощь. Как другим странам удается поддерживать высокий уровень трансплантации? Достичь таких результатов можно только при позитивном отношении к этому виду медицинской помощи со стороны населения.

При подготовке нашего законопроекта мы изучали опыт других стран. Система донорства органов в мире трансплантации существует более 50 лет. В основе донорства органов в ряде стран лежит «презумпция согласия», а в других странах, например, в США, «испрошенное согласие». Но и в том и в другом случае волеизъявление первоначально подают в регистр, а в последующем это уже может быть отражено в документах. И именно это говорит о том, что общество готово открыто говорить о донорстве органов и общество к этому относится вполне позитивно.

По последним отчетам от 65 до 67 % населения каждого штата США – это добровольные доноры органов.

Что касается стран, которые пошли другим путем с точки зрения презумпции согласия, то существуют разные подходы. Но что объединяет всех – это регистр волеизъявления. Они могут быть разными: есть регистры, которые собирают только отказы или только согласия, а можно выбрать и согласие и отказ. Но если мы говорим о презумпции согласия, возможен еще и третий вариант, когда человек может промолчать.  И тот, и другой, и третий варианты – это личный выбор гражданина.

Наш законопроект вобрал в себя все возможности, которые предоставляются донору органов на сегодняшний день с точки зрения  этики, с точки зрения прав человека. Соответственно, учитывая опыт других стран и наше огромное желание — представителей системы здравоохранения, чтобы система донорства органов в нашей стране развивалась таким же путем с точки зрения этики, с точки зрения правильного информирования населения, очень важно не создавать ажиотажа вокруг единичных отрицательных случаев, требующих обязательного разбора  и принятия определенных решений. В целом, мы сейчас стоим перед таким выбором, и все участники круглого стола – это именно те специалисты, которые должны внести свой вклад в формирование правильного отношения к донорству органов. Даже если человек выбирает «нет», то это осознанное «нет» и это его личное решение. Мы хотели бы услышать мнение всех сторон, коротко поговорить об основных положениях законопроекта.

Людмила Лоцман, помощник Министра здравоохранения РФ

— Новый проект закона написан с желанием изложить простым доступным  языком психологические, философские, медицинские аспекты, которые во многом имеют профессиональный характер. Нам важно было создать этичный закон, потому что анализ закона 1992 года показывает, прежде всего, его упрощенный подход к смерти человека.

Что кается детского донорства, то мы исходили из того, что только родители могут иметь право решать в отношении детей. В законопроекте все это расписано детально. Если нет родительского согласия, то никакого детского донорства органов быть не может.

Действительно, закон долго не может пройти все обсуждения, но это сложная тема. Очень трудно отказаться от того, что было, очень трудно себя ломать, все уже работают по накатанной схеме.

Самое главное, что в законе появилось донорство органов. Только волеизъявление человека может на этот процесс повлиять. Никакие меры принудительного характера не заставят человека отдавать органы. Ставится вопрос: «Вы согласны отдать свои органы?» Вопрос простой и одновременно сложный. Можно отдать свои органы – это моя воля. Когда приходится решать за детей, совершеннолетних или несовершеннолетних, за супругов, за родных, это решение дается трудно.

Поэтому закон основан на том, что вводится прижизненное волеизъявление, оно может быть внесено в регистр, состоящий из 4 подрегистров: волеизъявлений, посмертных доноров, прижизненных доноров и реципиентов.

Например, по посмертному донорству весь процесс фиксируется в регистре: кто отдал орган, на каком этапе, на каком объективном основании, каким образом человек стал сначала потенциальным донором, потом в итоге реальным донором, когда появляется объективная причина, когда могут быть изъяты органы?

Сергей Готье, директор ФГБУ «Федеральный научный центр трансплантологии и искуственных органов имени академика В.И. Шумакова» Минздрава РФ, Главный трансплантолог Минздрава России, Председатель Общероссийской общественной организации «Российское трансплантологическое общество», заведующий кафедрой трансплантологии и искуственных органов МГМУ им. И. М. Сеченова, академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор

Я хочу сразу обратить внимание на социальный аспект нашей встречи и на проблемы органного донорства, на то, что трансплантация органов – это социальной маркер гражданской солидарности и общественных отношений. Вот тут и стоит перед нашим обществом выбор: мы будем делать все, чтобы спасти члена общества и дать ему возможность в дальнейшем выступать, как активному члену общества, и демонстрировать тем самым способность общества это понять, либо мы говорим: «Нет, ребята, бог дал – бог взял» и ничего мы с ним делать не будем, потому что большинство  из нас не хочет об этом думать. Огромное количество людей ожидают трансплантации почки. Потребность трансплантации почки в нашей стране примерно 7-8 тыс. трансплантаций в год. Но главное в том, что пребывание больного на гемодиализе постоянно увеличивает стоимость этого вида лечения, и, соответственно, затраты государства на его лечение и содержание на гемодиализе. Поэтому развитие гемодиализа без трансплантации почки является абсолютным нонсенсом, экономической диверсией.

 Если, скажем, в Испании, или во Франции, цифры частоты донорских изъятий на миллион населения в год колеблются между 20 и 40 примерно, то на территории России эти цифры составляют 2,9, что создает абсурдную ситуацию, несмотря на определенные районы с высокой плотностью населения на нашей территории. В некоторых субъектах РФ программы трансплантации существуют, и существуют они благодаря инициативе местных медицинских властей, местных губернаторов, местных специалистов, которые хотят это делать и понимают, что это надо. Но, к сожалению, 65 регионов страны в донорстве вообще не участвуют. Но в этих регионах имеются пациенты, которым нужна трансплантация, соответственно они перенаселяют те регионы, где трансплантация органов проводится, а в основном это московский регион. И, в этом плане, именно действия московских властей, медицинского департамента, с точки зрения создания условий для развития донорства, очень важны.

Я хочу на примере своего учреждения показать что, в принципе, все эти технологии у нас возможны. К сожалению, мы до сих пор выполняем около четверти трансплантаций органов в стране. Это трансплантации сердца – 102 трансплантации в 2013 году, цифра, которая поразила мир.

С детьми вопрос решается проще — мы сейчас используем родственное донорство, с которым в принципе вопросов нет, это идет от души, не касается изъятия органов из умершего, тем не менее, потребность в этих трансплантациях очень велика.

Нравственные подходы к посмертному органному донорству поддерживаются всеми основными религиями мира. Этот вопрос требует многогранного подхода, но мы не должны забывать, что не от трансплантологов зависит удовлетворение спроса на трансплантационные вмешательства, а от понимания общества, что это нужно, потому что каждый из нас здесь сидящих может оказаться на месте меньшинства, которое будет зависеть от того большинства, которое ему не предоставляет донорских органов.

Возвращаясь к закону 1992 года «О трансплантации органов и тканей» — в нем много слабых мест, очень мало сказано о том, откуда эти органы взять и пересадить. Закон не объединяет медицинское сообщество как единое целое в осуществлении трансплантационной помощи населению. Он говорит о возможности изъятия органов в ситуации с презумпцией согласия, и о том, как эти органы могут быть пересажены кому-то, и то очень конспективно. Значение этого документа для развития трансплантации в нашей стране было огромно. Без него у нас не было бы тех возможностей, достижений, технологий, которые мы сейчас имеем. Но, тем не менее, он имеет ряд спорных моментов, которые должны быть усовершенствованы. В этом плане законопроект, который предлагается Минздравом России, он сложен, но достаточно объективен. В то же время закон 1992 года никто не отменял, и все инсинуации,  которые возникают в связи с выполнением данного закона медицинскими работниками, несмотря на некое недоумение родственников, которым что-то там не сказали, возникают на основе этого закона.

Игорь Молчанов, главный внештатный специалист анестезиолог-реаниматолог Минздрава  России, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии РМАПО Минздрава России, доктор медицинских наук, профессор

— По воле профессии мы находимся на передовой донорства, и получается, что непосредственные контакты и конфликты возникали вокруг отделения реанимации, где чаще всего и приходилось принимать решения о донорстве органов. Получается, что этическая сторона, в первую очередь, касается анестезиологов-реаниматологов, которые должны грамотно, очень корректно и аккуратно себя вести в контакте с родственниками потенциальных доноров. Это, конечно, вопрос, который в какой-то мере решает и трансплантационный координатор.

Какое-то время я даже возражал против этой должности, но возражал, чтобы трансплантационный координатор работал в составе реанимационной бригады. На мой взгляд, принято очень правильное решение, что это не реанимационный специалист, а специалист, который должен быть хорошо подготовлен в плане психологии, в плане правильного контакта  с родными потенциального донора. Это фигура чрезвычайно важная в этой области.

 Я много лет работал в отделении реанимации, трепетно относился к четкости постановки диагноза смерти мозга. Сейчас есть специальные технологии, они отработаны. Но я боюсь, что их придется во многом восстанавливать, потому что на сегодняшний день кривая донорства, в том числе пересадки донорских органов, конечно, идет вниз. Решать эту проблему надо, и мы приложим максимум усилий для того, чтобы это было достоверно, взвешенно, чтобы это было законно.

Марина Минина, руководитель  Московского координационного центра органного донорства, заместитель главного врача городской клинической больницы №11, доцент кафедры трансплантологии и искусственных органов МГМ СУ имени А.И.Евдокимова, кандидат медицинских наук

— Действительно с очень большим трудом нам удалось в системе здравоохранения Москвы создать систему трансплантации донорства органов. Я хочу сказать, что любую даже самую совершенную систему донорства можно разрушить очень быстро отсутствием  согласия и примирения в обществе по данному вопросу. Как бы мы ни старались совершенствовать и наращивать наши усилия в области оказания такого вида помощи тем, кто в ней нуждается, если не будет единого мнения и понимания, что данный вид помощи невозможен без поддержки общества, то мы никуда не продвинемся.

Нам необходимо начинать широкий диалог с обществом по данному вопросу, развивая этот диалог, мы можем прийти к какому-то мнению и согласию. И уже общество скажет свое мнение о вопросах, связанных с механизмами волеизъявления, как это сделать лучше, через отметку в документах или через российский регистр.

Елена Брызгалина, заведующий кафедрой философии образования философского факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, кандидат философских наук, доцент

Благодарю за возможность высказаться по поводу волнующих нас проблем. Социально-этические проблемы присутствуют на всех ключевых этапах трансплантологической операции. В обсуждении, по моему мнению, нуждаются следующие моменты.

Во-первых, мозговая констатация смерти должна быть очень детально обоснована. Если мы говорим о правилах изъятия органов, то здесь на первых план выходит этический принцип, когда человек рассматривается другим человеком не как личность, а как вещь, которая обладает ценой. Очень важно говорить о том, что коммерциализация в области трансплантологии – это абсолютно аморально, хотя мы не должны закрывать глаза на то, что все сферы нашего общества сегодня коммерциализируются. Обсуждая эту проблему, мы вступаем в конфликт с той реальностью, в которой человек существует.

Далее этап распределения донорских органов. Наше общество очень остро относится к принципу справедливости, и поэтому прозрачный механизм распределения донорских органов и понятный механизм фиксации волеизъявления крайне необходимы.

Далее отношение к реципиенту. Современная медицина фактически возвращает нас к античной постановке вопроса. Если менять орган за органом, ткань за тканью, то до какой степени человек останется человеком? Это вопрос, который тоже волнует общество.

Далее я хотела бы подчеркнуть специфику обсуждения трансплантологии именно в России. Я бы хотела поддержать тезис о том, что мы не должны слепо копировать опыт Запада.

В нашем обществе можно отметить парадоксальный факт: наши пациенты очень хотят доверять врачам, и одновременно мы фиксирует недоверие к медицине как таковой, именно не к врачам, а к системе. Этот зазор очень важно зафиксировать и подумать, какими способами его можно преодолевать.

Далее по поводу многоконфессиональности. Действительно, как говорил Сергей Владимирович Готье, с точки зрения доктрины мы не сталкиваемся с противоречиями.

Одно из предложений нашего круглого стола – это обращение к авторитетным социологическим центрам с просьбой провести опросы на тему отношения человека к донорству органов. Также у нас нет реального психологического исследования по поводу того, какие страхи и опасения есть у людей, какими мотивами руководствуются люди, соглашающиеся или не соглашающиеся определять свою позицию по поводу донорства. Мне кажется, что на данном этапе обсуждения мы испытываем острую нехватку понимания ситуации, которая есть на данный момент в российском обществе.

Надежда Творогова, зав. кафедрой педагогики и медицинской психологии Первого МГМУ имени И.М. Сеченова, доктор психологических наук, профессор

Меня заинтересовало на этом круглом столе как этот закон повлияет на общую систему медицинской этики, к каким последствиям это может привести в нашем системном понимании этики как нормы поведения, которая пытается найти рациональные обоснования выбора одного варианта перед другим. Мы хорошо знаем, что медицинская этика связана с культурой и традициями, а также с законом и с религией, и базовые ценности, которых придерживается медицинская этика, это сочувствие, компетентность, самостоятельность врача и ассоциации врачей, а также ненанесение вреда.

Однако, тоже хорошо известно, что этика плюралистична, т.е. люди могут иметь разные точки зрения. Этические директивы медицинских ассоциаций по своей природе общие и не могут предусмотреть всех ситуаций. Кроме того, в настоящий период можно отметить несколько тенденций. Это тенденция снижения авторитета врача, так говорит ВОЗ. Контроль за здравоохранением переходит к менеджерам, врач, по мнению ВОЗ, зачастую рассматривается как препятствие к реформированию здравоохранения. Раньше врачи считали себя подчиненными только себе, коллегам по профессии, господу Богу, теперь они подчиняются медицинским учреждениям, медицинским лицензирующим и регулирующим властям, судам, властям при распределении органических медицинских ресурсов. Кроме того, наблюдается отказ от традиционной патерналистской модели отношений врача с пациентом. В международном кодексе медицинской этики Всемирной медицинской ассоциации отмечается, что врач в исключительных ситуациях может ставить чьи либо конкретные интересы выше интересов пациента, т.е. введен принцип справедливости, заботы не только о своем пациенте, но и о других, ответственность перед обществом, т.е. медицинская деятельность начинает считаться, прежде всего, общественной, а не индивидуальной. Кроме того, медицина — экспериментальная наука, роль врача в отношениях врач – пациент отличается от роли исследователя в отношениях исследователь – испытуемый. Поэтому возможен конфликт между двумя ролями, хотя Хельсинская декларация 1964 г. говорит, что роль врача над ролью исследователя и должна превалировать, что и отмечается в этом законе. Таким образом, данный закон и вот то, что мы проводим здесь круглый стол – это только первый этап, первый этап большой работы с обществом, и очень важно обсудить предлагаемые в законе действия с теми, на кого они окажут влияние. Во-первых, возникает вопрос: кто защитит пациента от неправомерных изъятий у него органов. Сегодня говорили, что каждый из нас может оказаться в ситуации, что нам понадобятся органы, но каждый из нас может оказаться в ситуации, когда будет рейдерский захват этих органов, и обычный человек боится этого.

Врач это последний бастион между пациентом и той коммерциализированной средой, которая есть, и мы очень боимся – хватит ли сил у врача нас защитить?

Второе. Врачи должны определиться – остается ли для них высшей ценностью здоровье пациента? А если один пациент требует пересадки органа, а его другой пациент требует изъятия этого органа, о здоровье какого пациента, в первую очередь, будет беспокоиться врач? О том, у кого надо изъять или о том, кому надо пересадить? И в каких ситуациях врач ставит чьи-то интересы выше интересов пациента. Т.е. медицинское сообщество должно самоопределиться, и должны быть общие ценности и положения. А для этого служит вот этот принцип — самостоятельности врача медицинского сообщества, мы должны к этому вернуться, никто вам не может навязать мнение, которое противоречит тем ценностям, которые веками складывались в медицине, благодаря которым пациенты врачам и верят. Поэтому должна быть еще работа, как уже говорили, с родственниками того, у кого забирают органы.

Вы знаете все прекрасно, что существует синдром острого горя при потере близкого, а тут ты еще не смог защитить его от изъятия органа, ты не смог своего близкого по-человечески похоронить. Т.е., должен быть разговор с церковью, со священнослужителями.

Ну, и отношение к тому, кому орган передан. Это должно быть, конечно, анонимно, но может быть родственники хотят относиться по-родственному к человеку, которому пересажен орган их близкого человека. Все это можно и нужно обсуждать. И, конечно, реципиент — как он интегрирует пересаженный орган? Врачи прекрасно знают про отторжение, а как психологически — человек отторгает или включает в себя этот орган?

Когда очень известные люди рассказывают о том, что у них была обнаружена онкология, и вот они уже много лет живут, работают, — это гораздо сильнее влияет на общественное сознание, чем множество каких-то общественных дебатов и научных статей.

Так и здесь: может быть такие люди, которые благодаря кому-то живут и продолжают работать, имеют очень большое значение. Но надо иметь смелость высказаться, поблагодарить того, кто отдал свое сердце или почки. Мне кажется, что такое в обществе должно быть. Т.е. принятие этого закона – только начало пути, начало пути общения с обществом, с разными слоями населения, изучение страхов и снятие этих страхов, и конечно же защита врачей от посягательств на их работу, на соблюдение клятвы Гиппократа. Это путь, чтобы добиться доверия и согласия между обществом и врачами.

И с обществом надо работать, не игнорировать, а работать с обществом, выступать, говорить, снимать страхи, обсуждать, это естественно и это нормальный путь развития. Эта работа должна быть включена в стандарт клинического психолога: это работа и с родственниками и в плане программ общественного здоровья.

 

Полностью выступления всех участников круглого стола и ответы на вопросы журналистов можно прослушать в звуковом файле

В работе круглого стола приняли участие:

Габбасова  Ляля Адыгамовна — помощник Министра здравоохранения РФ, доктор медицинских наук

Лоцман Людмила Андреевна — помощник Министра здравоохранения РФ

Зинченко Юрий Петрович — декан факультета психологии МГУ имени М.В.Ломоносова, заведующий кафедрой методологии психологии, главный внештатный специалист по медицинской психологии Минздрава России, президент Российского психологического общества, главный ученый секретарь Президиума РАО, академик РАО, доктор психологических наук, профессор

Готье Сергей Владимирович — директор ФГБУ «Федеральный научный центр трансплантологии и искуственных органов имени академика В.И. Шумакова» Минздрава РФ, Главный трансплантолог Минздрава России, Председатель Общероссийской общественной организации «Российское трансплантологическое общество», заведующий кафедрой трансплантологии и искуственных органов МГМУ им. И. М. Сеченова, академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор

Хубутия Могели Шалвович — заведующий кафедрой трансплантологии и искусственных органов МГМ-СУ имени А. И. Евдокимова, член-корр. РАМН, профессор

Минина Марина Генадьевна — руководитель  Московского координационного центра органного донорства, заместитель главного врача городской клинической больницы №11, доцент кафедры трансплантологии и искуственных органов МГМ-СУ имени А. И. Евдокимова,  кандидат медицинских наук

Молчанов  Игорь Владимирович -заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии ГБОУДПО РМАПО Министерства здравоохранения РФ, доктор медицинских наук, профессор

Печникова Леонора Сергеевна — доцент кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ имени М.В.Ломоносова, кандидат психологических наук

Краснов  Валерий Николаевич — директор Московского научно-исследовательского института психиатрии, доктор медицинских наук, профессор

Сирота Наталья Александровна — декан факультета клинической психологии Московского государственного медико-стоматологического университета, заведующий кафедрой кафедрой клинической психологии

Скворцов  Алексей Алексеевич — доцент кафедры этики философского факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, кандидат философских наук

Творогова Надежда Дмитриевна — заведующий кафедрой педагогики и медицинской психологии Первого МГМУ имени И.М. Сеченова, доктор психологических наук, профессор

Тхостов Александр Шамилевич — заведующий кафедрой нейро- и патопсихологии МГУ имени М.В. Ломоносова, Президент Московского психоаналитического общества, доктор психологических наук, профессор

Братусь  Борис Сергеевич — заведующий кафедрой общей психологии факультета психологии МГУ имени М.В.Ломоносова , член Этического комитета Российского психологического общества, член-корр. РАО, доктор психологических наук, профессор

Брызгалина Елена Владимировна           — заведующий кафедрой философии образования философского факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, кандидат философских наук, доцент

Шкомова Екатерина Михайловна — философский факультет МГУ

Бушев  Станислав Александрович          — заместитель декана философского факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, кандидат философских наук, доцент кафедры философии естественных факультетов

Ткачук Всеволод Андреевич — декан факультета фундаментальной медицины МГУ имени М. В. Ломоносова, академик РАН, академик РАМН, заведующий кафедрой биохимии и молекулярной медицины

Тищенко Павел Дмитриевич — ведущий сотрудник Института философии РАН, доктор философских наук

Иванюшкин Александр Яковлевич — доктор философских наук, кандидат медицинских наук (участвовал в подготовке закона по трансплантации органов 1992 года и новой инструкции по определению смерти мозга у детей)

Вартанова Елена Леонидовна — декан факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, доктор филологических наук, профессор

Жеребцов Юрий Константинович — руководитель отдела трансплантологии Российского научного центра радиологии и хирургических техологий Минздава РФ, доктор медицинских наук, профессор

Черноризов Александр Михайлович — заведущий кафедрой психофизиологии факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова, доктор психологических наук

1018.MP3

Часто задаваемые вопросы о донорстве органов | organdonor.gov

Могу ли я зарегистрироваться в качестве донора органов?

Зарегистрироваться может любой желающий старше 18 лет. Во многих штатах зарегистрироваться могут и люди моложе 18 лет. Зарегистрироваться можно несколькими способами.

1. Зарегистрируйтесь онлайн сейчас в вашем штате. Это быстро и просто.
2. Посетите ваш государственный автотранспортный офис, чтобы зарегистрироваться.

Сообщите семье о своем решении. Если придет время, они не удивятся и помогут исполнить ваши желания.Команда трансплантологов может запросить у них информацию.

Что происходит, когда я регистрируюсь в моем штате?

Когда вы регистрируетесь в своем штате, вы даете разрешение пожертвовать свои органы после смерти. Обычно это означает смерть в больнице и на искусственной поддержке. Вы останетесь в реестре своего штата, если не удалите себя.

У меня есть карта донора органов. Этого достаточно?

Нет. Карточка может не быть при себе или она может быть потеряна в случае вашей смерти.Если вы хотите стать донором, зарегистрируйтесь в своем госреестре.

У меня есть статус донора органов на водительских правах. Этого достаточно?

Это важный шаг. Также важно поделиться своими желаниями с семьей. Большинство семей хотят выполнить желание любимого человека. Обязательно расскажите им, что вы чувствуете.

Могу ли я выбрать то, что хочу пожертвовать?

В большинстве штатов вы можете выбрать, какие органы и ткани вы хотите пожертвовать, или пожертвовать все, что можно использовать.Сверьтесь с вашим государственным реестром.

Могу ли я удалить себя из списка зарегистрированных доноров?

Да. Вы можете изменить свой статус донора в любое время. Поищите такую ​​возможность, как «обновление вашего статуса» на сайте вашего штата.

Если у вас есть отметка о доноре на ваших водительских правах, удаление себя из реестра не изменит этого. Итак, если в вашем штате не используется съемная наклейка на лицензии для идентификации доноров, вам нужно будет сменить лицензию в местном отделении автотранспортных средств.

Если я зарегистрируюсь как донор, выполнят ли мои пожелания врачи?

Если вам больше 18 лет и вы зарегистрированы в государственном реестре как умерший донор, значит, вы официально дали разрешение на пожертвование. Никто не может изменить ваше согласие. Подписать карту недостаточно. Если вам меньше 18 лет, разрешение на пожертвование должны дать родители или законный опекун.

Экономическая эффективность донорства органов от умерших: трансплантация

Недавно Medeloff et al.( ¹ ) оценил рентабельность донорства органов от умерших, указав умеренное увеличение затрат на здравоохранение на 16 000 долларов на каждый год жизни с поправкой на качество, сэкономленный средним донором. Однако авторы признают, что в их оценке существует «значительная неопределенность». Они призывают к «дальнейшему анализу некоторых из доступных больших баз данных… для получения более надежных оценок».

Анализы этих «больших баз данных» были выполнены для трансплантации почки от умершего донора многочисленными исследователями ( ^2–5 ).Эти исследования документально подтвердили фактические результаты и стоимость лечения для пациентов, находящихся в списке ожидания, и получателей трансплантации почек. Таким образом, фактическая экономия средств при трансплантации почки хорошо известна. Все эти оценки показывают, что экономия затрат на трансплантацию почки намного превышает центральную оценку, представленную Mendeloff et al., Экономию в 1978 долларов на пересадку почки, что намного ближе к их лучшей оценке, экономия в 132 053 доллара ( ¹ ). Корректировка этой пессимистической оценки и учет частоты государственных платежей за трансплантацию позволяют предположить, что есть веские основания полагать, что увеличение объема пожертвований снизит общие государственные расходы с важными политическими последствиями, как указано ниже.

Среднее значение для всех умерших доноров, федеральных агентств или агентств штата в США, которые платят за лечение примерно 1,03 реципиентов почек, 0,25 печени и 0,37 сердца (REF UNOS). Таким образом, трансплантация почки — это, безусловно, самая важная часть государственных расходов. Как указано, оценки самого высокого качества экономического воздействия трансплантации почки напоминают оценки лучшего случая Mendeloff et al. ( ¹ ). Корректировка наших последних оценок с учетом ограничений Medicare после трансплантации почки и сочетания 80% доноров со стандартными и 20% расширенными критериями дает среднюю оценку экономии средств Medicare в размере 141 857 долларов на одну покрываемую трансплантацию почки ( ⁵ ).Используя меньшую оценку д-ра Менделоффа 132 053 долларов в «лучшем случае» для почек, с центральными оценками для печени (стоимость 200 384 долларов) и сердца (стоимость 174 699 долларов), хотя мы подозреваем, что они чрезмерны, дает экономию средств в размере 61 537 долларов США на одного умершего донора в государственные учреждения. Первоначальные данные показывают, что в 2004 году было восстановлено примерно на 500 (8%) умерших доноров больше, чем в 2003 году. Поэтому мы ожидаем, что правительство сэкономит более 30 миллионов долларов за счет дополнительных трансплантаций только в 2004 году.

На 25 миллионов долларов, утвержденных в Законе о восстановлении и улучшении донорских органов, подписанном в 2004 году, еще не было выделено ассигнований. Сколько еще доноров можно было бы вернуть и сколько денег могло бы сэкономить правительство, если бы более активно инвестировали в донорство органов? Ответы открыты для предположений. Однако мы ожидаем, что и то и другое будет существенным. Мы аплодируем и ценим усилия доктора Менделоффа и коллег. Тем не менее, это оценка, представленная здесь, которую мы должны передать в законодательный орган США, чтобы понять, что увеличение донорства органов должно привести к сокращению государственных расходов.

Марк А. Шницлер

Криста Л. Лентин

Томас Э. Берроуз

Медицинский факультет Университета Сент-Луиса

Центр исследований результатов

Салус Центр

Сент-Луис, Миссури

ССЫЛКИ

1.Менделофф Дж., Килкон К., Робертс М. и др. Приобретение доноров органов в качестве инвестиций в здоровье: сколько мы должны быть готовы потратить? Трансплантация 2004; 78 (12): 1704–1710.2. Эггерс П.В. Сравнение затрат на лечение при диализе и трансплантации. Семин Нефрол 1992; 12: 284–289. 3.Evans RW, Kitzmann DJ. Экономический анализ трансплантации почки. Surg Clin North Am 1998; 78: 149–174. 4. Уайтинг Дж. Ф., Вудворд Р. С., Завала Е. Ю. и др. Экономическая стоимость доноров по расширенным критериям при трансплантации трупной почки: анализ оплаты медицинской помощи. Трансплантация 2000; 70: 755–760.5.Шницлер М.А., Уайтинг Дж.Ф., Бреннан Д.К. и др. Дилемма донора с расширенными критериями при трансплантации трупной почки. Трансплантация 2003; 75: 1940–1945.

Общая информация о живом пожертвовании

Живое пожертвование и COVID-19

Здесь вы можете найти ответы на вопросы о живом донорстве во время вспышки COVID-19.

Что такое живое пожертвование?

Живое донорство имеет место, когда живой человек жертвует орган (или часть органа) для трансплантации другому человеку.Живым донором может быть член семьи, например родитель, ребенок, брат или сестра (живое пожертвование).

Живое пожертвование также может исходить от кого-то, кто эмоционально связан с получателем, например, хорошего друга, супруга или свекрови (живое несвязанное пожертвование). Благодаря улучшенным лекарствам, генетическая связь между донором и реципиентом больше не требуется для обеспечения успешной трансплантации.

В некоторых случаях живое пожертвование может быть даже от незнакомца, что называется анонимным или ненаправленным пожертвованием.

Какие органы можно получить от живых доноров?

Орган, который чаще всего передают живые доноры, — это почки. Части других органов, включая легкие, печень и поджелудочную железу, сейчас пересаживаются от живых доноров.

Кто может быть живым донором почки?

Чтобы донести почку, вы должны быть в хорошем физическом и психическом здоровье. Как правило, вам должно быть 18 лет или больше. У вас также должна быть нормальная функция почек. Существуют некоторые медицинские условия, которые могут помешать вам жить донор.К ним относятся неконтролируемое высокое кровяное давление, диабет, рак, ВИЧ, гепатит или острые инфекции. Серьезное психическое заболевание, требующее лечения, также может помешать вам стать донором.

Каковы преимущества живого пожертвования перед пожертвованием умершего?

Трансплантация почки от живого донора может иметь несколько преимуществ по сравнению с трансплантацией почки от умершего донора:

1. Некоторые трансплантаты от живых доноров выполняются между членами семьи, имеющими генетическое сходство.Лучшее генетическое соответствие снижает риск отторжения.
2. Почка от живого донора обычно функционирует немедленно, потому что почка выходит из организма на очень короткое время. Некоторые почки умерших доноров не функционируют сразу, и в результате пациенту может потребоваться диализ до тех пор, пока почка не начнет функционировать.
3. Потенциальные доноры могут быть протестированы заранее, чтобы найти донора, наиболее совместимого с реципиентом. Трансплантация может быть проведена в удобное для донора и реципиента время.

Существуют ли разные виды живого пожертвования?

Существует два основных типа живого пожертвования:

Направленное пожертвование

Это когда донор называет конкретного человека, который получит почку. Это наиболее распространенный вид живого донорства. Направленное донорство часто происходит между кровными родственниками, такими как родители, братья и сестры или дети. отношения, такие как супруг, друг или коллега.Нажмите сюда, для получения дополнительной информации.

Ненаправленное пожертвование

Это когда человек не называет конкретного человека, которому достанется почка. В этом случае донор находится в паре с нуждающимся. Нажмите сюда, для получения дополнительной информации.

Всегда ли успешны трансплантаты от живых доноров?

Хотя трансплантация проходит очень успешно, и показатели успешности продолжают улучшаться, могут возникнуть проблемы. Иногда почка теряется из-за отторжения, хирургических осложнений или исходного заболевания, которое привело к отказу почки реципиента.Поговорите с персоналом центра трансплантологии об их успешности и об успехах в стране.

Сколько длится пересаженная почка?

В среднем, срок службы почки от живого донора составляет от 15 до 20 лет, у некоторых — дольше; другие могут длиться меньше.

Где я могу найти статистику по живому пожертвованию?

Вы можете найти некоторую статистику на веб-сайте United Network for Organ Sharing (UNOS). UNOS собирает статистику по каждому центру трансплантологии в Соединенных Штатах.Чтобы просмотреть все данные UNOS, щелкните здесь. Вы можете найти статистические данные о количестве трансплантатов от неживого и живого донора, выполненных в этом конкретном центре, соответственно, и о выживаемости трансплантата для реципиента трансплантата.

Лучший источник информации об ожидаемых результатах для доноров — это ваша бригада трансплантологов. Поговорите с ними об общих рисках, включая долгосрочные и краткосрочные, а также о любых конкретных проблемах, которые у вас есть в отношении вашего личного состояния здоровья.

Щелкните здесь, чтобы получить подробную статистику краткосрочных осложнений от живого донорства (по данным United Network for Organ Sharing).

Новое правило расширяет объем возмещаемых расходов на донорство живых органов

ДЛЯ НЕМЕДЛЕННОГО РАСПРОСТРАНЕНИЯ
Пятница, 18 сентября

В поддержку указа президента Трампа об улучшении здоровья почек в США, Министерство здравоохранения и социальных служб (HHS) через Управление ресурсов и услуг здравоохранения (HRSA) завершило разработку нового правила, расширяющего рамки квалифицированных возмещаемых расходов, связанных с проживанием. доноры органов, включая потерю заработной платы, расходы по уходу за детьми и престарелыми.Новое правило вносит поправки в положения Национального закона о трансплантации органов 1984 года с внесенными в него поправками.

«За последний год администрация Трампа предприняла больше действий для улучшения здоровья почек в Америке, чем мы видели за десятилетия», — сказал секретарь HHS Алекс Азар. «Завершив это новое правило, мы значительно расширили поддержку живых доноров органов, таких как щедрый донор, спасший жизнь моего отца, чтобы спасти больше жизней и гарантировать, что американцы, желающие пожертвовать, не столкнутся с ненужными финансовыми препятствиями при этом.«

Это правило согласуется с указом президента об улучшении здоровья почек в Америке и подчеркивает, как поддержка доноров живых органов может помочь удовлетворить нынешний спрос на трансплантацию почек за счет дальнейшего снижения финансовых препятствий для трансплантации доноров живых органов.

Донорство живых органов — важный вариант для тысяч мужчин, женщин и детей, находящихся в национальном списке ожидания трансплантации. На трансплантацию органов от живых доноров пришлось 19 процентов (или 7 397) от общего числа (39 719) трансплантаций, выполненных в 2019 году

«Донорство живых органов предлагает жизнеспособный вариант трансплантации для кандидатов на трансплантацию почки.Предоставление донорам живых органов дополнительных ресурсов и поддержки является одним из аспектов многостороннего подхода к улучшению системы трансплантации в целом «, — сказал администратор HRSA Том Энгельс.» HRSA считает, что эти ресурсы увеличат количество органов, доступных для трансплантации, что является ключевым моментом наше обязательство по сокращению числа лиц в листе ожидания на трансплантацию органов ».

Ранее программа возмещения расходов HRSA, управляемая по соглашению о сотрудничестве через Национальный центр помощи живым донорам, разрешала только возмещение расходов на проезд, проживание, питание и непредвиденные расходы, понесенные в связи с донорством живых органов.

HHS считает, что расширение возмещаемых категорий снизит финансовые барьеры и позволит большему количеству потенциальных доноров живых органов продолжить донорство. Люди, которые хотят быть живыми донорами, могут узнать, имеют ли они право на эти новые возмещаемые расходы, обратившись через местный центр трансплантологии.

Ознакомьтесь с правилами в Федеральном регистре :

Фактов о донорстве органов и часто задаваемые вопросы

Вот некоторые из наиболее часто задаваемых вопросов о донорстве органов и тканей.

Зачем нужны доноры органов?

Кто может делать пожертвования?

Какие органы и ткани я могу пожертвовать?

Как мне зарегистрироваться в реестре пожертвований жизни штата Нью-Йорк?

Одобряет ли моя религия пожертвования?

Как мне обсудить донорство органов и тканей с моей семьей?

Что означает смерть мозга?

Как определяется смерть мозга?

Что такое живое донорство и могу ли я пожертвовать орган, пока я жив?

Могу ли я передумать после того, как подписал донорскую карту или водительское удостоверение?

Могу ли я продать свои органы?

Есть ли возрастные ограничения для донорства органов?

Изменится ли медицинское обслуживание или уход за больными из-за моего решения стать донором?

Почему меньшинствам следует особенно беспокоиться о пожертвованиях?

Что будет с моими пожертвованными органами и тканями?

Могу ли я пожертвовать органы другу или близкому человеку, ожидающему трансплантации?

Пожертвование органов и тканей стоит чего-нибудь?

Изменит ли донорство органов и тканей внешний вид моего тела?

Будет ли раскрыта личность получателя семье донора?

---

Q: Зачем нужны доноры органов?

В Америке более 123 000 мужчин, женщин и детей нуждаются в пересадке органов. Фактически, каждые 30 минут кто-то добавляется в список ожидания.

Среднее число людей, которые умирают каждый год до того, как им сделают трансплантацию жизненно важных органов, составляет почти 11 000 — или 30 человек каждый день. Это эквивалентно 22 авиалайнерам, которые терпят крушение каждый год, и никто не выживает. [Эти данные включают более 6000 человек, которые умирают, находясь в национальном списке ожидания на трансплантацию, или 18 человек в день плюс более 4000 человек, которых ежегодно исключают из списка ожидания по причине того, что они «слишком больны для трансплантации».”]

В штате Нью-Йорк около 10 500 пациентов ожидают трансплантации органов. В регионе сети восстановления доноров Finger Lakes в среднем 650 человек ожидают трансплантации органов.

Вернуться к началу

В: Кто может делать пожертвования?

Донором может стать практически каждый. Состояние вашего здоровья на момент смерти будет определять, какие органы и ткани могут быть пожертвованы, могут быть пожертвованы для трансплантации или научных исследований.

Вернуться к началу

Q: Какие органы и ткани я могу пожертвовать?

Один донор органов может спасти до восьми жизней.Один донор глаз и тканей может спасти или улучшить жизнь до 50 человек. Это означает, что донор органов, глаз и тканей потенциально может повлиять на жизнь 58 человек!

Органы, которые можно пожертвовать для трансплантации, включают почки, сердце, легкие, печень, тонкий кишечник и поджелудочную железу.

Можно пожертвовать ткани глаза, сердечные клапаны, кости, кожу, вены и сухожилия. См. «Интерактивное тело».

Вернуться к началу

Вопрос: Как мне зарегистрироваться в реестре пожертвований штата Нью-Йорк?

Если вам 18 лет или больше, вы можете зарегистрироваться в Реестре пожертвований на жизнь штата Нью-Йорк.Вы можете сделать это онлайн, в DMV Нью-Йорка или по почте в регистрационной форме.

Затем сообщите своей семье и близким о том, что вы приняли решение.

Вы также можете добавить слова «Донор органов» к своим водительским правам и заполнить завещание или доверенность на медицинское обслуживание.

В следующий раз, когда вы зарегистрируетесь для голосования, у вас также будет возможность зарегистрироваться в реестре доноров органов Нью-Йорка.

Проконсультируйтесь с этим Реестром доноров.

Вернуться к началу

Q: Моя религия одобряет пожертвования?

Все основные религии в этой стране одобряют донорство органов и тканей и считают это подарком — актом благотворительности.Если у вас есть вопросы, обратитесь к своему религиозному консультанту.

Подробнее см. На странице «Религия и донорство органов».

Вернуться к началу

Вопрос: Что подразумевается под смертью мозга?

Смерть мозга происходит у пациентов, получивших серьезную травму головного мозга в результате травмы или другой медицинской причины. В результате травмы мозг разбухает и препятствует собственному кровоснабжению. Без кровотока погибает вся мозговая ткань.

Системы искусственной поддержки могут поддерживать такие функции, как сердцебиение и дыхание, в течение нескольких дней, но не постоянно.

Смерть мозга — установленный медицинский и юридический диагноз смерти. Смерть мозга — наиболее распространенное обстоятельство, при котором пациенты жертвуют органы, потому что, хотя они были объявлены мертвыми, механическая опора поддерживала приток крови к органам. Это происходит только в больнице, обычно в отделениях интенсивной терапии.

Вернуться к началу

Как определяется смерть мозга?

Врачи, осматривающие пациента, проводят серию тестов, чтобы определить, присутствует ли какая-либо активность мозга.Если вся мозговая активность отсутствует, пациент мертв. Протокол о признании смерти мозга одинаковым вне зависимости от того, является человек донором органов или нет.

Ссылка для получения дополнительной информации о смерти мозга.

Вернуться к началу

В. Что такое живое донорство и могу ли я пожертвовать почку или другие органы, пока я жив?

Жертвовать органы и частичные органы становится все более распространенным явлением. Почки — самые распространенные органы, которые дарят живые доноры.

Другие органы, которые могут быть пожертвованы живым донором, включают долю легкого, частичную печень, поджелудочную железу или кишечник.

Для получения полной информации о живом пожертвовании посетите Donate Life America, некоммерческую организацию, которая управляет и продвигает национальный бренд пожертвований, и Transplant Living, которая является услугой Объединенной сети обмена органами (UNOS).

Вернуться к началу

Q: Из-за моего решения стать донором изменится ли медицинское обслуживание или уход за больными?

№Качество вашей помощи не изменится, независимо от вашего решения. Восстановление органов и тканей происходит после того, как все усилия по спасению вашей жизни исчерпаны и объявлена ​​смерть. Врачи, занимающиеся спасением вашей жизни, полностью отличаются от медицинской бригады, занимающейся восстановлением органов и тканей.

ВИДЕО: Качество обслуживания будет одинаковым вне зависимости от того, являетесь вы донором или нет.

Вернуться к началу

В. Могу ли я передумать после регистрации в качестве донора?

Да.Сообщите своей семье, что вы передумали. Если вам нужно внести изменения в свою информацию или вы решили, что не хотите становиться донором органов, тканей и глаз и хотите, чтобы ваше имя было исключено из реестра пожертвований жизни, напишите по адресу: Реестр пожертвований жизни штата Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. Департамент здравоохранения, 875 Central Avenue, Albany, NY 12206.

Вернуться к началу

Q: Могу ли я продавать свои органы?

Нет. Покупка и продажа органов незаконны в соответствии с Национальным законом о трансплантации органов (публичный закон 98-507).

Вернуться к началу

Q: Есть ли возрастные ограничения для донорства органов?

Возрастных ограничений для донорства органов не существует.В момент смерти органы потенциального донора оцениваются, чтобы определить их пригодность для донорства.

Люди в возрасте от 80 до 90 лет успешно пожертвовали органы, включая печень и почки, для спасения жизней других людей.

Чтобы зарегистрироваться в реестре пожертвований штата, вам должно быть 18 лет.

Люди любого возраста, желающие стать донорами органов и тканей, должны сообщить своим семьям, что они хотят сделать пожертвование.

Вернуться к началу

Вопрос: Как мне обсудить вопрос о донорстве органов и тканей со своей семьей?

Объясните своим близким, как ваше решение сделать пожертвование в момент вашей смерти вселит надежду в других, чьи жизни можно спасти или улучшить с помощью трансплантации.

Вернуться к началу

Q: Почему меньшинства должны особенно беспокоиться о пожертвованиях?

Растущее число меньшинств ожидают трансплантации по всей территории Соединенных Штатов. Определенные заболевания почек, сердца, легких, печени и поджелудочной железы распространены в общинах меньшинств. Многие из этих заболеваний можно лечить с помощью трансплантации.

В то время как распределение органов среди ожидающих пациентов основывается на медицинских критериях сопоставления, исключая расу человека, успешная трансплантация часто улучшается за счет сопоставления органов между членами одной этнической и расовой группы.

Вернуться к началу

В: Что будет с моими пожертвованными органами и тканями?

Национальная система обеспечивает справедливое распределение органов в Соединенных Штатах, управляемое Объединенной сетью обмена органами, находящейся под надзором федерального правительства. Пациенты, которые получат ваши органы, будут идентифицированы на основе таких факторов, как группа крови, время ожидания в списке ожидания, тяжесть заболевания и другие медицинские критерии.

Факторы , а не , учитываемые при сопоставлении доноров с получателями, включают расу, пол и платежеспособность.

Вернуться к началу

В: Могу ли я пожертвовать органы другу или любимому человеку, ожидающему трансплантации?

Национальные правила распределения органов позволяют семьям доноров назначать реципиентов, обычно членов семьи или друзей. Направленное или назначенное пожертвование, как его обычно называют, является вариантом.

Вернуться к началу

Вопрос: Взимается ли пожертвование органов и тканей?

Нет, все расходы, связанные с пожертвованием, будут оплачены сетью восстановления доноров Fingers Lakes.Пожертвование ничего не стоит семье дарителя или его / ее имуществу.

Вернуться к началу

Вопрос: Изменит ли донорство органов и тканей внешний вид моего тела?

Нет, пожертвование не обезображивает тело и не мешает организации похорон. По-прежнему возможно проведение похорон в открытом гробу.

Вернуться к началу

В: Будет ли раскрыта личность получателя семье донора?

Нет, личность и донора, и получателя должна оставаться конфиденциальной по закону.Основная информация предоставляется как реципиентам, так и семьям доноров после трансплантации. Если они хотят общаться, это делается анонимно через программу восстановления и центр трансплантации.

Некоторые семьи предпочитают встречаться, но обе стороны должны согласиться с этим.

Вернуться к началу

[autonav display = ”list, thumb, выдержка” orderby = ”menu_order”]

Национальный центр помощи живым донорам> Как подать заявку> Правила участия

Кто может обратиться за помощью?

Лица, рассматривающие возможность стать живым донором органов, могут обратиться за помощью в покрытии дорожных расходов, потери заработной платы и расходов на уход за иждивенцами в NLDAC, если они не могут быть возмещены получателем, государственной программой или страховой компанией.Эта программа не оказывает прямой помощи реципиентам трансплантата, хотя их информация требуется для подачи заявки донором.

Живые доноры этих органов могут подавать:

• Почки
• Печень
• Матка
• Кишечник
• Легкое

Донор и получатель должны быть гражданами США или проживающими в стране на законных основаниях, а также иметь основное место жительства в США или на их территориях.

Все заявки должны быть одобрены и профинансированы до операции по донорству.

Как определяется право на участие?

Право на участие определяется на основе дохода семьи реципиента трансплантата . Годовой доход семьи получателя не должен превышать 350% от текущего Руководства HHS по бедности (см. Ниже). Если семейный доход получателя выше, но у него возникнут проблемы с оплатой расходов своего донора, они должны заполнить и подать лист отказа от финансовых трудностей вместе с заявлением. NLDAC в настоящее время не ограничивает доход домохозяйства-донора, но будет отдавать приоритет финансированию для тех доноров, доход домохозяйства которых находится в пределах этих руководящих принципов, если не будет достаточно средств для утверждения всех подходящих заявок.

Количество человек в домашнем хозяйстве	48 смежных штатов и DC	Аляска	Гавайи
1	$ 45 080	56 315 долл. США	$ 51 870
2	60 970 долл. США	76 195 долл. США	70 140 долл. США
3	$ 76 860	$ 96 075	88 410 долл. США 90 456
4	$ 92 750	115 955 долл. США	$ 106 680
5	$ 108 640	$ 135 835	$ 124 950
6	$ 124 530	$ 155 715	$ 143 220
7	140 420 долл. США	$ 175 595	161 490 долл. США
8	$ 156 310	$ 195 475	$ 179 760

Рекомендации HHS по бедности обновляются ежегодно, с ними можно ознакомиться здесь.

Кто не имеет права?

Закон о донорстве и восстановлении органов определяет три ситуации, в которых NLDAC не может предоставить финансирование, даже если заявитель соответствует другим требованиям. В частности, мы можем предоставлять средства только тем донорам, расходы которых не могут быть возмещены их получателем, страховой компанией или государственной программой.

• Возмещение получателем: Национальный закон о трансплантации органов позволяет реципиентам органов оплачивать проезд, проживание и потерю заработной платы своих живых доноров в связи с донорством.Перед одобрением заявки NLDAC должен оценить способность получателя помочь своему донору.
• Возмещение от страховой компании: Некоторые страховые полисы предусматривают компенсацию проезда живым донорам своих клиентов. Получатели должны проконсультироваться со своей страховой компанией перед подачей заявки в NLDAC, чтобы узнать, какая поддержка доступна их донору. NLDAC может работать с донорами, которые получают частичное возмещение своих расходов от страховой компании для покрытия невозмещенных расходов.Доноры получателей, которые полностью застрахованы на коммерческой основе UnitedHealthcare, могут подать заявку на возмещение транспортных расходов от UnitedHealthcare через веб-сайт NLDAC.
• Компенсация по программе штата: Доноры и получатели, проживающие в Айове, могут иметь право на возмещение транспортных расходов через Фонд общественной осведомленности и трансплантации анатомических подарков. NLDAC не может принимать заявки на возмещение транспортных расходов от жителей Айовы или доноров жителям Айовы из-за существования этой альтернативной системы возмещения.Эти доноры могут подать заявку на возмещение потерянной заработной платы и расходов по уходу за иждивенцами от NLDAC.

Имеют ли право на участие ненаправленные доноры?

Анонимный, ненаправленный донор — это тот, кто жертвует орган, не выбирая получателя или не зная, кто является получателем. При рассмотрении заявок этих доноров NLDAC не требует и не принимает во внимание какую-либо информацию о получателе.

С правилами участия

NLDAC, которые были установлены Управлением ресурсов и служб здравоохранения и опубликованы в Федеральном реестре, можно ознакомиться здесь.С окончательным правилом, разрешающим использование федерального финансирования для возмещения потерянной заработной платы и расходов по уходу за иждивенцами, можно ознакомиться здесь.

Процесс подачи заявки — Пошаговое руководство

Донорство органов Часто задаваемые вопросы

Найдите ответы на десять наиболее часто задаваемых вопросов о донорстве органов и тканей ниже. Остались вопросы о пожертвовании? Свяжитесь с нами здесь.

Члены семей доноров органов и тканей несут мемориальные одеяла, чтобы начать бег донора на 3 км.

Как я могу зарегистрироваться, чтобы стать донором органов?

Вы можете выразить свое желание сделать пожертвование, указав, что вы хотите, чтобы слова «Донор органов» отображались на ваших водительских правах или удостоверении личности штата.

Зарегистрироваться сейчас

Пожертвование органов и тканей стоит чего-нибудь?

Семья или имущество донора не несет никаких затрат за донорство органов и / или тканей.

Как мне обсудить донорство органов и тканей с моей семьей?

Объясните своим близким, как ваше решение сделать пожертвование в момент вашей смерти вселит надежду в других, чьи жизни можно спасти или улучшить с помощью трансплантации.

Gift of Life также содержит материалы, которые помогают объяснить донорство органов и тканей и его важность. Заказать брошюру «Подари жизнь».

Есть ли возрастные ограничения для донорства органов?

Нет возрастных ограничений для донорства органов. Даже люди в возрасте от 80 до 90 лет успешно пожертвовали органы и ткани. На сегодняшний день самому старому донору в США было 95 лет.

Могу ли я продать свои органы?

Нет. Покупка или продажа органов и тканей в США незаконны.

Моя религия одобряет пожертвования?

Все основные религии одобряют донорство органов и тканей и считают это одним из высших проявлений сострадания и щедрости.Если у вас есть вопросы, обратитесь к своему религиозному консультанту. Узнайте больше о религиозных взглядах на донорство органов и тканей.

Могу ли я быть донором органов и тканей, а также пожертвовать свое тело медицинской науке?

Большинство людей могут пожертвовать свое тело науке, однако есть некоторые обстоятельства, которые могут исключить ваше пожертвование для медицинских исследований.

Программа доноров

Gift of Life тесно сотрудничает с Регистром подарков человечества, чтобы гарантировать, что те, кто хочет стать донором органов, глаз и тканей, а также пожертвовать свое тело для медицинских исследований, могут это сделать.Если у вас есть вопросы, обращайтесь в Реестр подарков человечества по телефону 215-922-4440.

Какие органы и ткани я могу пожертвовать?

Жизненно важные органы для трансплантации включают сердце, почки, поджелудочную железу, легкие, печень и кишечник. Пожертвованные ткани включают кости, связки, сухожилия, фасции, вены и нервы. Также можно пожертвовать роговицу, сердечные клапаны и кожу. Трансплантация васкуляризованных композитных аллотрансплантатов (VCA), включая пересадку рук и лица, стала доступной в последние годы для людей, перенесших тяжелые травмы.

Кто может стать донором?

Донором может стать практически каждый. Состояние вашего здоровья на момент смерти определит, какие органы и ткани можно пожертвовать.

Могу ли я пожертвовать органы другу или любимому человеку, ожидающему трансплантации?

Да. Когда вы указываете, кто получит ваш пожертвованный орган или органы, вы участвуете в так называемом целевом или назначенном донорстве. Это можно сделать как для умерших доноров, так и для живых доноров. Если ваш орган несовместим с назначенным реципиентом, возможен парный обмен.

Узнайте больше о живом пожертвовании.

Как получатели сопоставляются с донорами?

Лица, ожидающие трансплантации, перечислены центром трансплантологии в их районе. Их имя попадает в национальный список ожидания, который ведет Объединенная сеть обмена органами (UNOS).

UNOS ведет национальный список для сопоставления донорских органов с пациентами, находящимися в верхней части списка ожидания. Когда становятся доступными донорские органы, организация по закупке органов (OPO), такая как Gift of Life, предоставляет UNOS информацию о медицинских характеристиках донора и любых пересаживаемых органах.Пациентам, ожидающим очереди в местном районе OPO, предоставляется первая возможность для получения органов. Если там никого нет, органы предлагают региону, а затем, при необходимости, на национальном уровне.

Каковы этапы донорства органов и тканей?

Вы можете узнать об этапах донорства органов и тканей, прочитав «Как работает донорство органов?»

Какие заболевания исключают возможность донорства органов?

Только активно распространяющийся рак обычно исключает возможность донорства органов.В противном случае бригада трансплантологов определит, какие органы можно использовать в момент смерти.

Исторически сложилось так, что ВИЧ исключал одного человека из донорства органов, однако Закон НАДЕЖДА, принятый в 2013 году, позволяет сертифицированным центрам трансплантации трансплантировать органы от донора с ВИЧ + реципиентам с ВИЧ. Кроме того, в настоящее время также проводятся трансплантации между донорами и потенциальными реципиентами с гепатитом. Постоянные успехи в трансплантации увеличили пул доноров и позволили спасти больше жизней.

Кто оплачивает стоимость операции по трансплантации?

Большинство операций по трансплантации покрывается индивидуальной медицинской страховкой получателя, Medicare или Medicaid. Пациентам следует обратиться к своим врачам или в медицинскую страховую компанию для получения дополнительной информации.

Почему так много людей в очереди на трансплантацию?

По мере развития медицины операции по трансплантации становятся все более успешными, и все больше людей добавляются в национальный список ожидания. К сожалению, количество доноров не растет так быстро, как количество людей, которым нужны органы и ткани.

Ежедневно 20 человек в США умирают в ожидании трансплантации органов. В национальном масштабе трансплантации органов ждут более 100 000 человек. Еще тысячи ждут трансплантации тканей, улучшающих жизнь.

Почему меньшинствам следует особенно беспокоиться о пожертвованиях?

Люди из общин меньшинств составляют более половины (58%) тех, кто ожидает трансплантации в этом регионе и по всей стране.

Хотя сопоставление и распределение органов ожидающим пациентам основано на медицинских критериях и исключает расу, возможность успешной трансплантации может быть улучшена путем сопоставления органов между членами одной этнической и расовой группы.

Изменит ли пожертвование внешний вид моего тела?

Пожертвование не обезображивает тело и не мешает организации похорон в открытом гробу. OPO также работает с похоронным бюро, чтобы обеспечить соблюдение пожеланий жертвователя о похоронах.

Повлияет ли мое решение стать донором органов и тканей на качество моей медицинской помощи?

Нет. Восстановление органов и тканей происходит только после того, как исчерпаны все усилия по спасению вашей жизни и объявлена ​​смерть.

No related posts.